Вечером Керим заставил Якова вымыть ему ноги и воду выпить. Бил долго и нещадно. Не из извращенной фантазии, но унизить и запугать всех. Оставалось закрыть глаза, чтоб не видеть. Против «калашникова» нет приема. Утром всплыли подышать, мощно продули лодку. На мостик поднялся Яков, голова тряслась после вчерашнего унижения. Бледный, сутулый опустившийся толстяк разговаривал сам с собой, помогая руками. Тянулся к чему-то, не дотрагиваясь.
Свежело и шли вдоль португальского берега. Виден дом над красными скалами. При отливе между скалами обнажились крохотные пляжи. Глубоко проторенные желтые тропинки и за городком красно – белая полосатая башня маяка. Яков высвободил из-под бушлата ракетницу и выстрелил в воздух. Красная ракета, сигнал бедствия, пологой кривой прочертила близко и зашипела в воде. Яков повалился: замок ракетницы небрежно закрыт и пламя хлынуло, обжигая голову и грудь. Пронесли вниз и положили на стол в кают – кампании обожженное и роняющее кровь тело. Яков умер. За всю свою мирную военную жизнь Борис впервые близко увидел смерть. Погиб не на войне. Якова похоронили в море, он записал широту и долготу. Ничего более сделать для Яши он не мог.
До этой минуты Борис принимал как данность простое понятие – жизнь первичная ценность. Керим попрал собственную жизнь и готов умереть. И убивать. Прервалась причинно – следственная связь: не убивай, да не будешь убит. Исчез первоначальный уровень отсчета и Керим непобедим?
Ночью коротко всплывали, судовой передатчик автоматически вызывал УКВ-станцию «F + D Гамбург – порт». Безысходно, как радиосигналы наудачу в космос в поисках братьев по разуму. В стальной медлительной сигаре складывалась со-жизнь с террористами.
В минуту общим врагом могло стать море. Они его боялись. Ревун возвещал погружение и они молитвенно подносили ладони к лицу. На лодке была лишь треть экипажа: свернули гамаки, не спали в койках по двое, по очереди вахт. Но кому нужно на камбуз или на корму, пройдет по узкой тропке и протиснется лицом к лицу, ощутит запах и оставит свой и посмотрит в глаза друг другу. Едим из одного котла. Не умыться, экономя пресную воду. Оботрешь лицо влажным полотенцем. От сырости и грязи жди мерзость фурункулов. Пахнет кислотами из аккумуляторной ямы, и затхлой водой. От дизелей волной несет соляром… Безоглядная решимость четверых тускнела. Деньги Якова они не нашли. Капитану кажется, Керим понимает по-русски, лицо выдает. Естественно как-то сказалось:
– Подвинься, Керим. – Тот отошел к переборке.
Ночью говорили по-русски. Керим – грузин, Автандил.