– В этом месте, девочка моя, я не начальник. Поэтому здесь есть секреты, которые недоступны даже мне. А Эльвира Борисовна, я знаю, каким-то образом разведала часть секретной информации. Пока еще я и сам не знаю, как ей удалось это сделать. Но она готовит план побега, это точно.
– Вы думаете, она посвятит меня в этот план? Но как я могу заполучить ее доверие?
– Никак! – он всплеснул руками, – Ни в коем случае не пытайся узнать у нее напрямую, как можно выбраться отсюда. Она очень агрессивна и самонадеянна, и ни в коем случае не допустит вмешательства в ее планы. Если она поймет, что ты знаешь про нее столь важную информацию, она, будь уверена, попытается от тебя избавиться любым путем. Будь умнее, действуй осторожно. Заговаривай с ней предельно аккуратно, попытайся выведать из нее информацию как бы невзначай, исподтишка. И следи за ней – может, тогда и получится заметить что-нибудь, что может тебе пригодиться. Только не забывай про осторожность, я прошу тебя, это очень важно! Она действительно на самом деле является очень своенравной и агрессивной женщиной, и в противном случае от нее можно ожидать любой жестокости.
– Хорошо, – Лера неуверенно продолжала рассматривать Эльвиру Борисовну, ей было трудно поверить, что эта на первый взгляд слабая и неповоротливая женщина может быть агрессивной.
– И не смей сомневаться в моих словах! – воскликнул доктор Громов, – Или, может, у тебя есть основания доверять кому-нибудь другому вместо меня? Если моя помощь тебе не требуется, я могу удалиться, тем же лучше для меня. Меньше мороки! Как будто мне, в конце концов, больше заняться нечем, кроме как спасать таких глупых девчонок, как ты.
– Нет, нет! – она отвернулась от Эльвиры Борисовны и умоляюще посмотрела на доктора Громова, – Простите меня. Я не хотела вас обидеть, доктор Громов! Я знаю, что вы мой единственный друг, и я доверяю только вам. Не сердитесь на меня. Просто ваши слова показались мне таким неожиданными. Я немного удивилась, вот и все.
– Ну хорошо, – доктор Громов, по своему обыкновению, уже успел позабыть свою обиду и уже снова пребывал в лучезарном настроении. – Смотри дальше, – он указал рукой на кровать номер 4, где восседала девушка, которая, несмотря на то, что тоже находилась в этом месте в качестве заключенной, похоже, нисколько не переживала по этому поводу, – Вот с этой дамой тебе тоже стоило бы быть поосторожней.
На этот раз Лера разумно решила промолчать, не выражая открыто своего удивления, дабы не обидеть опять доктора Громова, снова поставив под сомнение свое к нему доверие. Клавдия, а эту девушку звали именно так, это Лера уже успела узнать, действительно держала себя высокомерно и несколько грубовато, но ожидать от нее какого-нибудь опасного деяния Лере тоже не приходило в голову. Ее удивляло то, что, несмотря на свое положение, Клавдия выглядела веселой и в целом довольно жизнерадостной. Целыми днями она занималась тем, что ухаживала за своей внешностью, словно в данном заведении это имело хоть какое-то значение, или же слонялась по комнате, тормоша всех, на кого падал ее взгляд, поддевая всех своими словами – язык у нее был острый, и ее зачастую сердило то, что заключенные обращали на нее недостаточно, на ее взгляд, внимания. Но обращать на нее внимание действительно не имело смысла – находясь здесь, нужно было беспокоиться о своем благополучии, иначе выживание в стенах этого здания было бы невозможным, а Клавдию совершенно не волновали вопросы подобного рода. Она вела себя так, словно чувствовала себя в полной безопасности, разговоры ее были пустыми, беспечными, а потому общение с ней не имело, как казалось Лере, никакого смысла, она могла скорее только отвлечь от важных раздумий, но уж никак не помочь. Клавдия не оставляла без внимания даже работников этого заведения – всякий раз, когда к ним в комнату заходил кто-нибудь из так называемых врачей, она радостно вскакивала с кровати и подбегала к человеку, оживленная тем, что, возможно, при помощи вошедшего можно было как-нибудь развлечься – появление человека в белом халате все же вносило какое-то разнообразие, которое всегда настораживало Леру, но в Клавдии это, похоже, вызывало исключительно положительные эмоции.