Ее тошнило.
«Лера, Лера. Лера!».
Ей казалось, что еще чуть-чуть, и она потеряет сознание. Мозг постепенно набухал, отчего набрякшие сосуды распухали еще сильнее, начиная лопаться и вызывая головокружение.
– Лера!
Она открыла глаза.
Новенькая девушка спала. Алина сидела на кровати, скрестив ноги и качаясь из стороны в сторону. Эльвира Борисовна лежала неподвижно.
– Лера!
Лера беспомощно подняла глаза на Надзирательницу, не понимая, чего она от нее хочет.
Клавдия по-прежнему полулежала на кровати, прижимая одеяло к подбородку и испуганно сверкая круглыми глазами.
– Убирайтесь, – отворачиваясь, Мариночка недовольно ворчала что-то себе под нос, укладываясь спать.
– Лерочка, ты как?
Надзирательница стояла прямо перед ней, склонив к Лере свое некрасивое лицо, изображавшее участие.
– Идиотка, – прошипел доктор Громов, злобно косясь на Леру. Он стоял прямо за спиной Надзирательницы.
«Ничего не бойся!» – Каспер по-прежнему маячил за окном.
Сосуды в мозгу шевелились, словно черви, съеденные на ужин и улегшиеся тяжелым скользким комом в желудке.
Кажется, кроме Надзирательницы, больше врачей в комнате не было. По крайней мере, голова кружилась так, что перед глазами все плыло и качалось, и Лере трудно было что-то разглядеть.
– Лерочка, ты как? Таблеточку дать?
Кажется, остальные подопытные уже засыпали.
«Ничего не бойся!».
«Идиотка!».
Доктор Громов был рассержен.
Тошнота не отступала. Ничего не понимая, Лера уставилась в водянистые глаза Надзирательницы, по-прежнему не понимая, чего та от нее хочет. Кровь растекалась по мозгу. Надорванные сосуды конвульсивно пульсировали.
– Ангел смерти!
Охваченная ужасом, Лера задрожала и отчаянно замотала головой, не понимая, чей голос раздался вдруг так резко, что в висках ее застучало еще больнее. Внезапно она поняла, что этот голос принадлежал ей самой.
За спиной Надзирательницы стояла высоченная фигура. Черный балахон ее стелился по бледно-коричневому линолеуму. Капюшон, накинутый на голову, возвышавшуюся почти что под самым потолком, скрывал зловещее лицо.
– Лерочка.
«Идиотка! Сдохни!».
Перед глазами все отчаянно кружилось. В висках стучало. Лера ничего не понимала.
Кажется, Надзирательница за чем-то отошла. Кажется, Лере дали что-то выпить. Она послушно влила в себя теплую жидкость, налитую в прозрачную пластиковую мензурку.
Она в отчаянии уставилась на Надзирательницу.
Кажется, та погладила ее по плечу, и движение это было даже почти ласковым.
– Лерочка, ложись, ложись.
Наверное, ее уложили – или же она сама послушно сползла спиной на постель.
Потолок был мерзкого серого оттенка – такого же мерзкого, как и линолеум на полу. Впрочем, он тоже кружился, расплываясь в неясное пятно.