– Я, конечно, могу здесь переночевать? – спросил я, бросая поводья гнедого, который тотчас же опустил свою шею.
– Не знаю, – ответил тот с глупым видом.
Я указал на зеленый горшок, украшавший собою верхушку столба, водруженного против дверей.
– Ведь это гостиница, я полагаю? – сказал я.
– Да, – медленно ответил он, – это гостиница. Но…
– Но она полна приезжих, или у вас вышли все припасы, или ваша жена больна, или что-нибудь в этом роде? – сердито сказал я. – А все-таки я переночую здесь, и вам ничего не остается, как примириться с этим, равно как и вашей жене, если она у вас имеется.
Он почесал себе затылок, недружелюбно глядя на меня. Но так как он ничего не сказал, то я сошел с коня.
– Где я могу оставить свою лошадь? – спросил я.
– Я отведу ее, – мрачно ответил он, выступая вперед и беря лошадь под уздцы.
– Прекрасно, – сказал я. – Но я пойду с вами. Долг порядочного человека – заботиться о своей лошади, и куда бы я ни ездил, я слежу за тем, чтобы моя лошадь получала хороший корм.
– Она получит, – коротко ответил он, но не двигался с места, очевидно, ожидая, чтобы я вошел в дом. – Жена моя там, – прибавил он, глядя на меня.
– Imprimis, если вы понимаете по латыни, мой друг, – сказал я, отведите лошадь в конюшню.
Он увидел, что ничего от меня не добьется, медленно повернул гнедого и повел его на другую сторону улицы. Позади гостиницы находился сарай, который я уже раньше заметил и принял за конюшню. Меня удивило, что хозяин направился с моею лошадью не туда, а на другую сторону улицы, но я промолчал, и через несколько минут гнедой был удобно водворен в лачуге, очевидно, принадлежавшей соседу хозяина гостиницы.
После этого хозяин повел меня назад в гостиницу, неся в руках мой дорожный мешок.
– Других приезжих у вас нет? – спросил я беспечным тоном (я знал, что он внимательно следит за мной).
– Нет, – ответил он.
– Очевидно, это не особенно бойкое место?
– Да.
В действительности это было более чем очевидно, и я могу сказать, что я никогда не видел более пустынного места. Лес, одевавший крутой склон, так навис над долиной, что я с удивлением спрашивал себя, как можно было бы выбраться отсюда, не будь той тропинки, которая привела меня сюда. Деревенские домики – жалкие, низенькие лачуги – тянулись в виде неправильного двойного ряда, часто прерываемого упавшими деревьями и плохо расчищенными лугами. Посредине извивался шумный горный поток. А жители – по большей части угольщики, свинопасы и тому подобные бедняки – были под стать своим хижинам. Напрасно я искал взором замок Кошфоре. Его нигде не было видно, а спросить о нем я не решался.