– Я вас не хотел обидеть, – ответил он. – Но вы, кажется, не понимаете всей трудности нашего положения. Если мы теперь же не выясним этого вопроса, то будем сталкиваться друг с другом двадцать раз в день.
– Чего же вы, собственно, хотите? – нетерпеливо спросил я.
– Я хочу знать, как вы намерены действовать. Мне это необходимо выяснить для того, чтобы наши планы не противоречили один другому.
– Но это мое личное дело, – возразил я.
– Противоречие! – насмешливо заметил он и, видя, что я снова вспыхнул, поспешил сделать рукой успокоительный жест. – Простите, – продолжал он, вопрос заключатся единственно в следующем: как вы намерены отыскать его, если он здесь?
– Это опять-таки мое дело, – ответил я.
Он с отчаянием всплеснул руками, но в эту минуту его место было занято другим неожиданным спорщиком. Лейтенант, который все это время стоял возле капитана, слушая наш разговор и теребя свой седой ус, вдруг заговорил.
– Послушайте, мосье де Беро, – сказал он, без церемоний наступая на меня, – я не дерусь на дуэлях. Я – мелкая сошка. Я доказал свою храбрость при Монтобане в двадцать первом году, и моя честь настолько не запятнана, что мне нет надобности отстаивать ее. Поэтому я говорю напрямик, и откровенно предложу вам вопрос, который господина капитана, без сомнения, тоже тревожит, но он не решается высказать его вслух: бежите ли вы заодно с зайцем или находитесь в стае гончих? Другими словами, остались ли вы только по имени агентом монсеньора и сделались союзником мадам, или… вы сами понимаете, что может быть другое: так сказать, стараетесь добраться до мужчины при помощи женщин?
– Негодяй! – закричал я с таким бешенством, что язык с трудом повиновался мне. – Как смеете вы? Как смеете вы заявлять, что я изменяю человеку, который мне платит?
Я думал, что он смутится, но он и ухом не повел.
– Я не заявляю, я только спрашиваю, – ответил он, стойко выдерживая мой взгляд и для большей выразительности стуча кулаком одной руки по ладони другой. – Я спрашиваю, для кого вы служите предателем: для кардинала или для этих двух женщин? Вопрос, кажется, довольно прост.
Я почти задыхался.
– Бесстыдный негодяй! – крикнул я.
– Тише, тише, – ответил он. – Брань на вороту не виснет! Но довольно об этом. Я теперь сам вижу, в чем дело. Господин капитан, идемте сюда на минутку!
Довольно изящным жестом он взял капитана под руку и увел его на боковую аллею, оставив меня на солнцепеке. Я кипел от гнева и ярости. Негодный висельник! Подвергнуться оскорблениям со стороны такого субъекта и оставить его безнаказанным! В Париже я заставил бы его драться, но здесь это было невозможно.