– Мадемуазель! – тихо позвал я. – Это вы?
– Клон? – дрожащим голосом спросила она. – Что с ним?
– Он теперь недоступен для страданий, – мягко ответил я. – Он умер! Да, умер, мадемуазель, но умер так, как он сам желал. Утешьтесь, мадемуазель.
Она заглушила рыдание, и, прежде чем я успел еще что-нибудь сказать, лейтенант и сержант с фонарем были подле нас. Он грубо поздоровался с мадемуазель. Она с дрожью отвращения посмотрела на него.
– Вы пришли сюда, чтобы и меня пытать? – запальчиво сказала она. – Вам недостаточно, что вы убили моего слугу?
– Наоборот, это ваш слуга убил моего капитана, – ответил лейтенант совершенно не тем тоном, как я ожидал. – Если вы лишились вашего слуги, то я лишился своего товарища.
– Капитана Ларолля? – пролепетала она, устремив испуганный взор не на него, а на меня.
Я кивнул.
– Как это случилось? – спросила она.
– Клон сбросил капитана… и себя самого в реку, – сказал я.
Она слегка вскрикнула от ужаса и затем умолкла. Но ее губы шевелились, и, я думаю, что она молилась за Клона, хотя и была гугеноткой. Меня между тем объял страх. Фонарь, болтавшийся в руке сержанта и бросавший свой дымный свет то на каменную скамью, то на стену дома над нею, показал мне еще кое-что. На скамье – несомненно там, где раньше лежала рука мадемуазель, когда бедная девушка, прислушиваясь, сторожа и содрогаясь, сидела одна в темноте, – стоял кувшин, наполненный пищей. Рядом с нею, в таком месте и в такой час, он представлял явную улику, и я боялся, чтобы лейтенант или его подчиненный не заметили его. Но через мгновение мне было не до этого. Лейтенант заговорил, и его речь была моим осуждением. У меня защекотало в горле, когда я услышал эти слова, и мой язык прилип к гортани. Я пытался посмотреть на мадемуазель, но не мог.
– Это правда, что капитан наш умер, мадемуазель, – сказал он глухим голосом, – но другие остались живы, и об одном из них я, с вашего позволения, скажу вам несколько слов. Я много слышал за последнее время речей от этого важного господина, вашего друга. Последние сутки он то и дело говорил нам: «Вы должны» и «Вы не должны». Сегодня он явился от вас и в очень надменном тоне говорил с нами из-за того, что мы немного постегали вашего немого слугу. Он ругал нас последними словами, и, если бы не он, быть может, мой друг еще был бы жив. Но когда он несколько минут тому назад сказал мне, что он рад… рад смерти моего друга… черт!.. Я решил в душе, что так или иначе, я расквитаюсь с ним. И я расквитаюсь!
– Что вы хотите этим сказать? – спросила мадемуазель, прерывая его. Если вы думаете, что можете восстановить меня против этого господина…