– Я могу идти сама, тебе же тяжело!
– Нет, – улыбнулся он, – мне легко.
Домой их вез тот же «газик». Всю дорогу молчали, только когда проехали пограничный пост, не остановившись, Маша спросила шепотом:
– Почему нас не остановили? Здесь же граница?
– Это старая дорога, по ней почти никто не ездит. Пост здесь – только видимость одна, к тому же купленный с потрохами, – так же шепотом объяснил доктор.
Клавдия Васильевна Зинченко вставала с петухами. Петухи в маленьком приграничном селе начинали заливаться в половине пятого утра. Сегодня Клавдия Васильевна собиралась отправиться на небольшой рынок возле дома отдыха, где раз или два в неделю она торговала молоком, творогом и яйцами. Чем раньше приедешь, тем удобнее займешь место.
Она быстро справилась с утренними домашними делами, подоила корову, собрала в большую корзину марлевые узелки, банки с парным молоком, завернула аккуратно в газету несколько десятков крупных коричневатых яиц и направилась к автобусной остановке.
Самый близкий путь лежал через небольшую рощицу, примыкавшую к шоссе. В рощице было прохладно, мягко поблескивала утренняя роса, радостно заливались птицы. Клавдия Васильевна сняла старые растоптанные туфли, она с детства любила пройтись босиком по росистой траве, да и туфли жалко – промокнут.
Дойдя до середины рощицы, она остановилась. Ей показалось – где-то совсем близко слышны мужские голоса. И птицы притихли. «Пережду от греха подальше», – решила старушка. Сейчас в безлюдной утренней роще мог оказаться кто угодно, все-таки время неспокойное, граница близко, а за границей – война.
За деревьями Клавдия Васильевна разглядела две мужские фигуры в пятнистых жилетах. Они молча положили что-то большое и тяжелое у пня. Старушка замерла и перестала дышать. Она даже зажмурилась на минуту, будто боялась, что двое в пятнистых жилетах почувствуют взгляд и обнаружат ее.
Быстро затопали по траве две пары тяжелых ботинок, потом вдали, на шоссе, послышался звук отъезжающей машины. И все затихло. Подождав еще немного, она медленно направилась к пню, до него было всего-то метров тридцать. Преодолев на цыпочках это бесконечное расстояние, старушка замерла как вкопанная, охнула, перекрестилась и тут же ринулась назад, в поселок, не замечая, как в трясущейся корзине лопаются яйца, ударяясь о банки с молоком.
Вбежав в дом, она принялась будить мужа Степана Ивановича, крепко спавшего после вчерашней «халтурки» – старик иногда чинил соседям все, от водопровода до телевизора, расплачивались с ним зачастую «натурой». Вчера он как раз получил за работу пол-литровую бутылку водки и выпил ее за вечер в одиночестве.