Спор с самой собой стал надоедать. Она поняла, что все равно не сумеет принять решение, пока не увидит еще раз гостеприимного хозяина дома. Уезжать следовало прямо завтра, это она знала совершенно точно, но также точно чувствовала, что уезжать не хочется, и пока не желала себе признаваться почему, только повторяла про себя, то грустно, то весело: «Он старый, он ровесник моего папы, я его совершенно не знаю, и вообще...» Зазвонил телефон.
– Кыто это? – услышала она в трубке чужой тяжелый бас.
– А с кем, простите, я говорю? – вежливо поинтересовалась Маша.
Последовала долгая пауза, она хотела уже нажать кнопку отбоя, но услышала:
– Гыдэ докытар? – У говорившего был сильный кавказский акцент, прямо-таки пародийный.
– Может, вы сначала все-таки представитесь? – предложила Маша.
– Мынэ нада докытар! – ответили ей.
– Вадима Николаевича нет дома. Если хотите что-то передать, скажите. Я передам.
– Ты кыто и чего зыдэс делаишь? – спросили в ответ.
– Знаете, – вздохнула Маша, – я не привыкла беседовать в подобном тоне.
Она нажала кнопку отбоя.
Следующий звонок прозвучал через пятнадцать минут, когда Маша снимала с веревки во дворе свои высохшие вещи. На этот раз ее назвали по имени. Разговаривал с ней совсем другой человек, тоже кавказец, но почти без акцента.
– Ты Маша? – спросили ее.
– Да, я Маша. Здравствуйте.
– Я друг доктора. Где он?
Удовлетворившись хотя бы таким безымянным представлением, она ответила:
– Вадим Николаевич в больнице, на дежурстве.
– А ты ему кто?
– Я у него в гостях.
– Я спрашиваю, кто ты ему?
Мало того что звонившие не произносили ни «здравствуйте», ни «пожалуйста-спасибо», будто этих слов в русском языке не существовало вовсе, они еще откровенно хамили.
– Если вы хотите что-то передать Вадиму Николаевичу, я передам. А нет – всего доброго.
В ответ раздались частые гудки. Маше стало не по себе. Она набрала номер ординаторской, оставленный Вадимом в записке. Приятный женский голос ответил, что Вадим Николаевич в операционной и появится часа через два, не раньше.
– Передайте ему, пожалуйста, что звонила Маша.
– Хорошо, обязательно, – пообещали ей, и в голосе невидимой собеседницы послышалось легкое удивление.
Маша решила не подходить к телефону в течение следующих двух часов, вернулась во двор снять с веревки вещи. Случайно взгляд ее упал на щель между металлическими секциями забора. Кто-то смотрел в эту щель, откровенно, нагло глазел, пуская сигаретный дым.
Маша автоматически отметила, что ворота заперты. Ключ висел там же, на крючке. Двор был отделен от улицы высоким металлическим забором с узкими просветами между квадратными секциями.