Кристаллы алмазов для сохранения нитей ауры растил уже на следующий день. (Дел в университете у него еще два дня не было, потом - консультацию по артефакторике проводить.) С раннего утра засел. Тут особых реагентов не надо было, углерод можно и из воздуха извлекать, если энергии не жалеть. На первом же кристалле опробовал артефакт, записав слепок собственной ауры. За завтраком проверил еще и на матери. Вроде, все работает. На него - ровным светом рубин сиять начинает, а на ауру Марион реагирует миганием. На горничную - тоже. Послал ее сообщить хозяину лавки, что хочет с ним поговорить, а сам запасные алмазы растить отправился. С матерью за едой почти и не говорили, у нее, кажется, голова распухла много хуже, чем у него. На всякий случай энергией с ней поделился.
После завтрака Николас вернулся в лабораторию, алмазы доделывать. Больше половины жестянки из под леденцов налепил. Да, со своим новым резервом он за день может миллионером стать! Хотя, скорее, рынок алмазов обрушить...
От этого веселого занятия его отвлекла прибежавшая бегом и какая-то взлохмаченная горничная:
- Госпожа Марион срочно зовет! - и бегом обратно помчалась.
Прихватив артефакты и коробку с алмазами, слегка обеспокоенный алхимик поспешил за ней следом. Не догнал.
Матушка обнаружилась в столовой (гостиная на ремонт надолго закрылась), куда горничная и кухарка срочно несли тарелки и закуски. С гостьей. Которой оказалась его студентка - Маэлла фон Фратт. При полном параде (а может, и нет, орденских лент через плечо не наблюдалось), в бриллиантах и даже каким-то драгоценным обручем в волосах, подозрительно смахивающим на корону. В общем, венценосная особа пожаловала!
Марион зябко куталась в шелковую шаль из Чина, скорее всего, с целью прикрыть скромное домашнее платье. Визит герцогини застал ее врасплох. Стараясь скрыть смущение, хозяйка пыталась попотчевать гостью спешно собираемой на стол снедью, та была очень вежлива и внимательна в ответ, но, завидев входящего Николаса, вдруг легко вскочила с лучшего из имевшихся в доме кресел, легко перелетела через комнату и с радостным воплем повисла у него на шее.
"Повисла" - немного неточное слово, девушка была повыше своего преподавателя, так что ей пришлось немного нагнуться, но тем удобнее ей было закинуть ему на плечи обе руки в белоснежных, до локтя, шелковых перчатках. Молодой человек закатил к небу глаза и слегка демонстративно развел руки, в одной из которых была коробка из под леденцов, а в другой две небольших изогнутых золотых пластинки, каждую из которых украшало по рубину.