Но за те считаные минуты, пока Анна, услышав звонок, шла к двери, открывала ее, впуская Ванессу Николаевну и Станислава Сергеевича, пока целовала свекровь и жала руку ее спутнику, все изменилось. Все то, что она успела себе придумать, разлетелось, как разбитое троллем зеркало – на сотни, тысячи кривых осколков… И все, что ей осталось, – это сожалеть о несбывшемся и смотреть на своих самых близких людей, совершенно ничего не понимая, не догадываясь, что случилось, не ведая – что вообще могло произойти в тихий апрельский вечер в стандартной гостиной типовой трехкомнатной квартиры!
Когда Анна, радостно улыбаясь, вошла в комнату, от прежней идиллии не осталось и следа. Два ее дорогих человека застыли в напряжении, и она почти уловила в их глазах ненависть друг к другу… Но только «почти», потому что следом за Анной в гостиную вошли Ванесса Николаевна со Станиславом Сергеевичем, и любые чувства, если они только были там, мгновенно исчезли с лиц Георгия и дочери. Мужчины пожали друг другу руки, Алька с бабушкой расцеловались, и Анна улыбнулась, пытаясь своим теплом растопить внезапный холод, вползший в душу и затопивший ее до краев…
Ночью, обнимая и прижимая ее к себе, Гоша признался, что просто неловко пошутил с Алькой, и она обиделась, а дочь наутро даже говорить ничего не стала, только плечом повела – глупости все, забудь, мама. Но Анна так и не смогла простить себе то, что ушла из гостиной на несколько злополучных мгновений, ведь именно с того вечера Георгий с Алькой словно превратились в две параллельные прямые, которые вроде и рядом, да нигде не пересекаются. Их отношения прекратились, так толком и не начавшись, и теперь каждая их фраза, обращенная друг к другу, звенит льдом, и когда-нибудь из маленьких льдинок непременно образуется одна огромная льдина! Вежливость, холодность и полное равнодушие.
Но когда эта страшная льдина треснет, кто скажет – где, на какой ее половине останется Анна?..
– И обязательно… Анна Игоревна, вы слышите, что я говорю? Обязательно проследите, чтобы ваши корректоры не пропустили ни одной ошибочки, а то черт знает что такое, по сто раз приходится все проверять! – Маргарита Петровна брезгливо сморщила хорошенький носик и, дважды потыкав пальцем в листы, лежащие перед Анной, ушла, напоследок громко хлопнув дверью.
Тяжелый звук закрывшейся двери и последовавшее за этим цоканье каблучков начальницы эхом раскатились по пустому зданию, и у Анны неприятно заныло в висках. Опять руководство решило напомнить ей о себе, и как обычно – в конце рабочего дня, когда нормальные люди давно ушли домой! И только она одна, трудоголик несчастный, не может все бросить и заняться своими личными делами, но почему-то выговоры и нотации читают не кому-нибудь, а ей! Отвратительный, безобразный понедельник, неужели вся неделя будет такой? Снова Анна смолчала, опять – не возмутилась, не прервала эту выскочку, которая… Все, не думать о случившемся.