Лева опять закашлялся и смолк.
— В милицию надо, — убежденно проворчал чей-то бас.
И лестница заволновалась, зашумела:
— Я четырнадцать часов работал!
— Безобразие! Такой шум поднять!
— Тише, граждане! — сказала Мария Михайловна. — Нельзя же, в самом деле, так волноваться! Ну, чего вы хотите? Чтобы я отвела их в милицию?
Только теперь Миша понял, какую они допустили глупость. Ведь на лестнице было темно! Ведь ничего не стоило тихонько выйти во двор и отсидеться там где-нибудь в уголке. Он нащупал ногой нижнюю ступеньку и зашептал:
— Лева… Лева… удерем!
Поздно! Рука Марии Михайловны крепко взяла его за плечо. Ноги у Миши задрожали, ему захотелось плакать.
Но Мария Михайловна неожиданно разжала пальцы и провела рукой по спине мальчика.
— Гм! Граждане, куда же я их поведу? Они все мокрые.
Люди в парадном притихли.
— Как? — не понял кто-то.
— Я говорю: они мокрые насквозь.
На лестнице снова раздались, уже тише, недоумевающие голоса. Одни спрашивали, кто мокрый, другие отвечали, что мальчишки мокрые, третьи спрашивали, какие мальчишки, четвертые отвечали, что те, которых в милицию хотят отвести… Прошло минуты две, пока жильцы на всех этажах уяснили, в чем дело. Тогда громкий мужской голос спросил наверху:
— Где же это их… угораздило?
Ребята молчали.
— Слышите? Где это вы намокли? — повторила вопрос Мария Михайловна.
— Где? Под дождем, конечно. Три часа ходили.
— И все за бутылками? — спросил голос сверху.
— За бутылками.
— Вам что, платят за это?
— Странно просто! — обиделся Лева. — Конечно, ничего не платят!
— Общественники, значит?
— Конечно!
Голос хмыкнул, помолчал и сказал медленно:
— Слышите, граждане: работают, со временем не считаются.
— Да объясните же мне наконец, на что им эти бутылки! — опять простонала женщина на самой нижней площадке.
— А это очень просто, — ответила Мария Михайловна. — Это бутылки для горючей смеси. Смесь поджигают и бросают в неприятельский танк.
— Нет, не поджигают. Она сама воспламеняется от соприкосновения с воздухом.
— Всякие бывают смеси: и которые от спички и которые от воздуха.
Некоторое время в потемках горячо спорили о боевых свойствах зажигательных смесей. Миша и Лева с тоской слушали все эти разговоры, гадая, что с ними будут делать дальше. Но вот кто-то сердито сказал:
— Взбаламутил Гитлер весь народ!
— Всю Европу, проклятый, искорежил!
— Да я бы… да я бы не только бутылки… я бы всю мебель отдала, только бы он сгорел, проклятый!
— Чего там мебель! Вы бутылки-то отдайте.
— И отдам! Нюрка, пойди на кухню, там в углу, за бидоном, три бутылки.
Лева тихонько ударил Мишу кулаком в бок. Тот слегка дернул его за рукав.