– Защиту на дворец ставили наши, во главе с Центрусом, – нехотя признался он. – Не думаю, что до такого дойдет, но теоретически… они могут эту защиту снять. Так что единственным по-настоящему надежным местом является карцер для особо опасных. Там кроме наших еще и дурборские поработали и архимаг из Крома.
Ка… Что?
– Значит, селим в карцер, – помолчав, сказал Милан. Всем своим видом демонстрируя – идея ему противна, но другого выхода нет.
Глава Особого отдела грустно усмехнулся и вызвал секретаря…
Что я знала о тюрьмах? То же, что и все благовоспитанные девушки Верилии: тюрьма – это грязно, страшно и в высшей степени ужасно. Благодаря Милану и господину Вакирсу выяснила, что это еще сыро, тесно и совершенно омерзительно.
Карцер располагался на третьем уровне подвала и представлял собой каморку три на два шага. Почти все пространство занимала подвешенная на цепях доска, на которую спешно постелили пуховый матрас и белоснежную, украшенную серебряной вышивкой простыню. Когда мы только входили, из каморки вынырнул уже знакомый секретарь главы Особого отдела с мятым жестяным ведром в руках. Но пол он, судя по всему, не мыл – зачем это ведро понадобилось, я так и не поняла.
– Прости, – вздохнул Милан, оглядывая помещение, в котором мне предстояло… нет, не спать. Жить!
Я хотела удержать лицо и сделать вид, что все в порядке, но это было выше моих сил. Скривилась, жалобно посмотрела на брата.
– Милан, ты… ты…
– Прости, – прошептал он, обнял за плечи. – Но ты же понимаешь, что просто так они не отстанут. Эти богатые уроды с самомнением…
О Богиня! Да что он несет?!
– Ты же жизни совсем не видела, – продолжал наш старшенький. – У тебя все книжечки сентиментальные, куколки, конфеты… А они – подонки. И Райлен этот твой… Нашел дурочку безродную!
В седьмом мире я чувствовала эмоции очень остро, тут, в родной реальности, все было иначе – размазано, едва ощутимо. Но чувства, которые испытывал в этот миг Милан, я отчего-то уловила. Уловила и вздрогнула.
Этот сильный мужчина, так похожий на медведя, испытывал страх. Нет, он действительно верил, что Рэйс и Рай – подонки, и боялся… за меня. О Богиня!
– Милан, ты не понимаешь… – начала было я, но меня перебили:
– Нет, Соули. Это ты не понимаешь.
– Рай честен! – Мой крик отозвался гулким эхом, прокатился по коридору тюрьмы для особо опасных и затих.
– Если бы этот маг был честен, – прошептал брат, – он бы сразу сделал тебе предложение. И не в кустах, а как полагается – с испрошением руки у отца, с официальным объявлением в газете, с…
– При чем тут кусты? – простонала я, но меня не услышали.