Николай медленно наклонился, потянулся к прутику возле ноги и… о, чудо! – подобрал его! Не разгибаясь, он начертил на влажной земле слово «Коля».
«Оле! – Оле, Оле, Оле!» – с новой эмоцией взвился Василий. Стас улыбался. Николай, почти не веря своим глазам, глядел на вполне материальный прутик в своей призрачной руке и тоже улыбался. Но прутик вдруг провалился сквозь ладонь и вернулся на землю. И как только Николай, уже лишившийся электрической голубизны, ни пытался вновь его подцепить – больше ничего не получилось…
– Значит, кончилась… Все равно, это победа! – сказал Стас.
– Конечно! – ликовал Василий. – Теперь надо только найти удлинитель, прикрепить контакты Коляну к заднице, воткнуть вилку в сеть и запустить его к сейфам! А можно и батарейками обойтись! Помните? Как его… Заяц-то! Энедж… Энедж…
– Батарейки еще как-то держать надо, – резонно заметил Стас, – да и мало батареек. Здесь-то, небось, все шесть тысяч вольт!
Николай, наконец, пришел в себя:
– Что бы ни было, надо срочно пробовать писать. Полетели к моим!
Три голубя вспорхнули с огороженной территории подстанции и поднялись над городом.
Старший сын Николая, пятилетний Алёша, сидел за столом и увлеченно занимался раскрасками. Фломастеры и карандаши валялись повсюду – на столе, под столом, по всей комнате. Двое других малышей, брызгая слюной, озвучивали всевозможные машинки, которые они катали по горам, сложенным из подушек.
Алёша закрасил Красную Шапочку зелёным, полюбовался на неё с высунутым языком и отправился на кухню за овсяным печеньем. Лера наливала детям сок:
– Попьёшь, ребятам тоже отнеси.
Интересные вещи происходили в это время в комнате. Лампа на Алёшином столе вдруг заморгала, а в стенной розетке что-то тихо треснуло. Розовый фломастер без видимой помощи приподнялся над столом, затем уткнулся в раскраску и быстро-быстро закрасил корзинку Красной Шапочки. После чего шлепнулся на стол, покатился и благополучно приземлился на палас. Вернувшийся с двумя стаканами сока Алёша замер, обнаружив в рисунке явные изменения. Он так и стоял, и смотрел на розовую корзинку, ничего не понимая. То-то он удивился бы, если бы еще знал, что в это время в комнате, прямо над его головой, звучит трехголосье «Оле! – Оле, Оле, Оле!», и мужчины с белыми крылышками на спинах исполняют вокруг стола смешной танец, а один из этих мужчин – его папа, недавно уехавший в длительную командировку.
– Мама… – Алёша стоял на кухне и демонстрировал Лере альбом раскрасок, – я корзинку не закрашивал, она сама.
– Ну, может, Сашка закрасил, пока ты за соком бегал.