Василий с Николаем весело переглянулись.
Петя вернулся довольно быстро. Когда он появился в прихожей, его полная супруга, потряхивая бигудями, завтракала. Духи сидели рядом с нею за столом и праздно наблюдали, как она ловко убирает в рот кусочки яичницы.
– О! На попутке, наверное, подлетел! – удивился Василий.
– Ты пришел, Петь? – спросила супруга, роняя с губы крошки хлеба.
Супруг не ответил. Поддев в коридоре мохнатые тапочки, он вошел в кухню и уставился на жену с некоторым осуждением:
– А мне ты завтрак приготовила?
Женщина аж поперхнулась.
– Да ты ведь… Ты ведь обычно сам себе чего-нибудь…
– Да! Сам себе! Всю жизнь!.. Зачем женился – непонятно!
– Да, какая муха тебя укусила? Петь…
– Та муха в сумке, в платяном шкафу, – подсказал Василий.
Капитан первого ранга вдруг поднял руку и указательным пальцем провел по верху кухонной полки. На пальце остался слой жирной пыли.
– Вот когда ты последний раз здесь пыль вытирала а? Можешь не отвечать! Лет пять назад!.. А посуда?! Со вчерашнего дня полная раковина! Нет! Мне всё это надоело! – Петя ушел в комнаты.
Женщина ошарашено моргала и теперь без всякой уже цели ковыряла вилкой несчастную яичницу.
– Сколько раз я просил тебя не штопать мои носки!! – заорал офицер из комнаты. – Я ей «не штопай!», она штопает! Я ей «не штопай!», она штопает! Полный ящик этих носков драных! Трусы не отыскать!
Женщина убрала руки на колени. Лицо её исказила гримаса слезной обиды.
– Где моя вторая гантеля?!! – продолжал распалять себя Петя. Он вбежал в кухню босиком, в трусах и майке. – Я тебя спрашиваю, куда она постоянно исчезает, а?.. Вера!!
Вера встала, нагнулась куда-то в угол у окна и с грохотом поставила на стол большую кастрюлю. Гантель прижимала деревянный диск, под которым, видимо, спели соленья.
– …Ну, Петенька, ты ж мне её сам дал… Грибочки-то любишь под водочку-то…
– И я люблю, – сказал Василий.
– И я, – сказал Николай.
– И я тоже любил, – сказал Стас.
– Всё! Мне надоело! Давай-ка, Вера, разводиться! – трагическим голосом выдал, наконец, Пётр, забирая из кастрюли гантель. – Давно хотел тебе сказать, а сегодня назрело! Всё! Детей подняли, жизнь прожили – хватит! Вот тебе, Вера, Бог, а вот порог! – И Петр дрожащим пальцем указал на драный линолеум.
– Во дает! – хохотнул Василий. – Во, мужики, что деньги с мозгами делают!
– Подлец! – выкрикнул вдруг Стас прямо в лицо Пете, но Петя его не услышал. А Николай только осуждающе покачал головой.
– Как это… разводиться? – пролепетала Вера. – Как порог… Да это… Да это же… Ты забыл, ирод! Это ж мамина квартира! Это моя квартира! Какой еще порог! – Голос женщины набирал силу и обороты. – Ты ж голозадый ко мне пришел, вспомни! Тебя ж папа мой в училище пристроил, козел ты неблагодарный!! Да ты же… Ты же… – Слов Вере всё-таки не хватило, и в Петю полетела тарелка с недоеденной яичницей. – Сволочь-то какая!!