Некоторые христианские мистики имеют иной опыт. Например, швейцарский мистик — Никлаус ван дер Флю (См.: Jung C.G. Brother Klaus// C.W. — Vol.11.). Его переживание относилось как к Богу, так и к Богине. В тринадцатом веке был мистик, Гильом де Дигюльвиль, написавший «Pelerinage de 1'ame de Jesus Christ» (См.: Юнг К. Г. Психология и алхимия (пар. .315).). Подобно Данте, он имел видение высшего рая в виде «le ciel d'or» (Золотой небесный свод (франц.) — Ред.), где на троне, что в тысячу раз ярче солнца, восседает le Roi (Король (франц.). — Ред.) - т.е. сам Бог, а за ним на хрустальном троне коричневого оттенка — la Reine (Королева (франц.). — Ред.), предположительно Земля. Это видение находится за пределами пределами идеи Троицы, оно является мистическим опытом архетипического характера, включающим женский принцип. Троица — это канонический образ, базирующийся на архетипе исключительно мужского характера. В ранней Церкви гностическая интерпретация Святого Духа в качестве женщины была признана ересью.
Догматические образы, такие как Троица, — это архетипы, ставшие абстрактными идеями. Однако и в рамках Церкви возможен мистический опыт, чей архетипический характер еще вполне очевиден. Поэтому порой здесь содержится еретический или языческий элемент. Вспомните, например, святого Франциска Ассизского. Лишь благодаря огромному дипломатическому таланту папы Бонифация Восьмого св. Франциск смог быть принятым в лоно Церкви. Достаточно вспомнить лишь о его отношении к животным, чтобы оценить всю сложность положения. Животные, как и Природа в целом, были табу для Церкви. Тем не менее имеются священные животные, такие как Агнец, Голубь, Рыба (в ранней Церкви), пользующиеся почитанием.
Не выскажет ли профессор Юнг свою точку зрения относительно психологических различий между диссоциацией при истерии и шизофрении?
При истерии диссоциированные персоналии все еще находятся в определенном взаимодействии, поэтому у вас всегда остается впечатление единой личности. В случае истерии вы всегда можете установить связь, вы получаете реакцию чувств целостной личности. Имеется лишь поверхностное разделение между определенными отделами памяти, но всегда присутствует и базовая личность. В случае шизофрении — по–другому. Здесь вы встречаете лишь фрагменты, здесь нигде нет целого. Поэтому, если у вас есть друг или родственник, которого вы хорошо знали раньше, когда его еще не постиг этот недуг, вас ждет потрясение при встрече с полностью расщепленной фрагментарной личностью. В каждый конкретный момент времени вы можете иметь дело лишь с одним из фрагментов; это как осколки стекла. Вы больше не чувствуете связности личности. Имея дело со случаем истерии, вы думаете: лишь бы мне удалось стереть эти проявления обскурантизма или сомнамбулизма, и тогда мы получим воссоединенную личность; при шизофрении же имеет место глубокая диссоциация личности: фрагменты больше не могут прийти в согласие.