Потом Катя боязливо прошептала:
– Дима! Давай уйдем отсюда! Мне страшно!..
– Катя, я же просил тебя остаться в машине! – укоризненно напомнил Дмитрий. – Мне тоже наблюдать за этим тошнее тошного. Но я должен точно знать, что будет дальше, чем закончится вся эта бесовщина, если вдруг придется идти к ментам. Слушай, а ты закрой глаза и заткни уши. По-моему, нормально будет, да?
Девушка прерывисто вздохнула, в самом деле зажмурилась, отвернулась от поляны, пригнула голову и закрыла уши ладонями. Ветлугин оглянулся на нее и вновь все свое внимание обратил на поляну. Обнаженная пара уже почти вплотную приблизилась к языкам пламени, пляшущим на дровах, угрожающе шипящих и потрескивающих. Сектанты, стоявшие в шеренгах, продолжали дергаться и выть.
Димка, холодея внутри, смотрел на то, как двое обнаженных людей продолжали извиваться и тереться друг о друга, словно не чувствуя нестерпимого, гибельного жара. Они ступили в костер, и их тут же охватили жадные языки пламени. У женщины с треском вспыхнули волосы. Кожа людей стала вздуваться огромными волдырями, которые лопались и тут же начинали обугливаться. А эти двое все шли и шли в глубь своей огненной могилы, как будто не сознавая, что там их ждет неизбежный конец.
Но, как видно, даже самый сильный наркотик в конце концов теряет свое действие. Это происходит в тот момент, когда душа и тело, оглушенные им, предчувствуют наступающую гибель и вдруг возвращаются к реальности. Фигуры, уже объятые пламенем, перестали «вальсировать». Люди забились в предсмертных судорогах, издали отчаянный, душераздирающий вопль ужаса и безысходности.
В этот миг Ветлугин почувствовал, как по его спине забегали мурашки, горло стиснули спазмы и стало трудно дышать. Ему было невыносимо жаль этих несчастных, которые, возможно, даже не поняли в последний миг своей жизни, что им уготован столь страшный конец.
Люди, принесенные в жертву, рухнули на громадную груду раскаленных углей и тут же исчезли за пеленой языков огня, рвущихся к небу.
Снова раздался утробный бас:
– Истинный властелин мира жертву принял! Восславим своего господина!
– Восславим! – завыла и завизжала толпа.
Сектанты вновь запрыгали в бесовском хороводе вокруг костра. Они разбивались на пары и тут же, на глазах у всех, начинали дергаться и извиваться.
Лицезрение свального греха вызвало у Дмитрия внутреннее отторжение. Он вспомнил, как однажды весной плыл на лодке по заливному лугу и в одном месте на мелководье увидел массовое спаривание земноводных. Лягушки скручивались в безобразные комки, сладострастно квакали, барахтались и вспенивали воду. Плюнув от отвращения, он поспешил миновать это место. Происходящее здесь напомнило ему нечто подобное.