Разъехались, коммуналки расселили, в прошлом году я приезжала и ходила по подъездам: нашему (там наплакалась, увидела старую красивую кованую решетку на перилах, вспомнила), и к девчонкам ходила, на подоконнике в подъезде Тани Левиной взяла керамического темно-зеленого барашка – народные промыслы – на память, он теперь у меня дома в Москве, нашел приют на окне в комнате детей.
Но в школу я продолжала ходить, правда, прежние дворовые ребята ходили в Русскую Школу, мы и тогда с ними вместе не учились. Хорошо, что родители отдали меня в сто вторую – ведь там с первого класса учили английский язык!!! А в той другой школе, куда пошли все мои во дворе – учили с пятого класса немецкий язык. Сколько живу, столько благодарю моих родителей, что повели меня в английскую спецшколу, ведь английский (а позже и немецкий) стали моим образом жизни…
3.
И за это, самое главное дело, что вы с папой успели мне дать, мамочка, каждый день я помню и шепчу вам слова с благодарностью…
Мамочка, дорогая, любимая, видишь, теперь я пришла домой, может, мне тогда тяжело было, ты увидела меня, как я шла из магазина Пятерочка, и в двух руках несла пакеты с продуктами… К тому же ты увидела, как я иду и плачу, хоть и темные очки на мне… Нет, мне не было тяжело, в этот раз я была благоразумнее, раз уж тележку не взяла – Не набирай! Ты только сама не расстраивайся, ты свое на этом свете пережила…
Помогать ведь некому… Ты из-за этого испугалась? Нет, это напрасно, и сердце на Том свете не рви, не надо, мамочка… Из-за чего, из-за тяжестей и сумок?
Нет, нет, этого не нужно, прошу!!
Ты всей своей жизнью заслужила, наконец, отдохнуть, а то, что там твоя Лидочка, а ныне, уже давно Лидия Николаевна, тетенька, шагает по улице и рыдает (хорошо, что очки солнцезащитные надела), ничего с ней не станет, ну и что, что поплакала тихонько, пусть не набирает тяжестей и несет столько, сколько сможет, нечего ее жалеть!
Можно только возмущаться глупостью и, если хочешь, жадностью… Это же не объяснение, что некогда ходить на закупки, или что магазин далеко… Так, мол, поэтому, сразу помногу нести с запасом…
Мамочка, дорогая, все эти годы без тебя, семнадцать лет будет в декабре, я с Тобой. Было мне плохо, было хоть иногда хорошо, я чувствовала, как ты радуешься вместе со мной, или успокаивала, как сегодня по дороге домой по переулку Расковой с двумя сумками в руках. И ты мой дорогой друг, мамочка, ты по-прежнему со мной. Ты все знаешь. И будь всегда спокойна за меня. Если ты видишь, что у меня с собой солнцезащитные очки, это значит, никто из прохожих не видит, как я плачу. Это главное – чтобы не видели, мою тайну. Обычно я успеваю смахнуть катящиеся по щекам слезы из-под очков, и пока приблизится кто-то, клянусь, они не успевают разглядеть, хоть и присматриваются, словно чуют, любопытные ж какие, но я всех их обхитрю…