– Мамочка, что с тобой, тебе плохо? – взволнованно говорил Иван, подошел к ней, обняв ее, помог присесть на табурет. – Позвать отца? Мамочка?
– Не надо. Сейчас все пройдет. Лучше помоги дойти до кровати, – полушепотом попросила она.
– Мамочка, ты такая бледная, давай я на руках тебя отнесу.
– Ничего сынок, дойдем как-нибудь, – с трудом поднявшись, она медленно на ослабевших ногах, поддерживаемая под руки сыном, шла к себе в комнату.
У порога, мать прошептала: «Иди, Ванечка, Иди! Спокойной ночи тебе» и слабо оттолкнув его, закрыла за собой дверь.
– Спокойной ночи, мамочка! – сказал он и удивленно уставился на закрытую перед ним дверь, – это просто какое-то наваждение! Вернулся к столу, взяв в руки альбом, ушел спать.
Попрощавшись с сыном, едва держась на ногах, Антонина Николаевна прошла к постели. Муж, безмятежно раскинувшись на кровати, крепко спал. Мужской храп накатывается и откатывается, как океанский прибой, ударявшись, о стены комнаты. Она присела на кровати. Муж проснулся мгновенно, будто и не спал.
– Ты, что не спишь, Антонина? – сонно обратился он к ней.
– Степа, Степушка, – протяжно простонала она, – Ванюша погиб…
– Как, какой Ваня погиб? – быстро вскочил он.
Проснулся мгновенно. Что случилось? Где наш Ваня? Но увидев лихорадочно горячие глаза жены, он осекся на полуслове. Он все понял.
Степан Васильевич присел с ней рядом, обнял. И она, уткнувшись в грудь мужу, зарыдала. Он не мешал ей плакать – пусть выплачет эту боль, которая хранится в ее душе. Изболелась душа за эти годы…
– Успокойся, – поглаживал он ей голову своей шершавой мужской рукой. Немного успокоившись, она рассказала о том, что услышала от сына, о Марии Егоровне. Муж слушал ее внимательно, поглаживая ее голову, волосы на ее голове цеплялись за его шершавые и мозолистые ладони, но она этого не замечала…
Потом оба долго молчали. За окном уже в дымчатой пелене, затухали последние звездочки, начинался рассвет. Звонко прокукарекал петух, объявив о наступлении нового дня. Эхом вторили петухи со всех сторон. Пробуждалась природа, животные и люди. Где-то начали лаять собаки. Первые лучи солнца освещали небосвод, воздух в эти предрассветные минуты обдает прохладой. Степан Васильевич передернул плечами, почувствовав прохладу, накинул на плечи рубашку и осторожно уложил жену, Уставшая, обмякшая после слез, она опустила голову на подушку, накрыв ее одеялом, он вышел. Все небо было ярко освещено алым светом от лучей восходящего солнца. Степан Васильевич, высокий и статный мужчина, докурил сигарету до конца и вернулся в дом.