- Пан Сергей... - обратилась она ко мне голосом, более слабым и глухим, чем прежде, - нельзя ли погасить свет? Он так бьет в глаза, я почти не вижу пана... Я отвыкла от света...
- Стойте там! - почти закричал я, видя, что она приближается ко мне. Вот так. Хорошо.
Пани Эльжбета замерла посреди коридора, с недоумением глядя на меня.
- Что с паном сегодня?
- А то, что я все знаю! Пани - покойница! Вы давно умерли, разве нет?
- Да, - все с тем же недоумением, относящимся ко мне, кивнула она. - Но разве я не говорила пану?...
- Нет, вы ничего не говорили, вы прикидывались! Зачем вы приходите? Зачем пугаете людей? - - Что вам надо? - чем дольше я говорил, тем в большую ярость впадал, мне хотелось выместить на ней все свои переживания, и если б я не боялся, что она на ощупь окажется холодной и скользкой, как лягушка, я вытолкал бы ее взашей. - Думаете, я боюсь вас?
- Пан Сергей... - она видимо растерялась. - Почему пан сердится? Я думала, наши разговоры забавляют пана...
Я саркастически рассмеялся.
- Да, очень забавляют: разговоры с мертвецом!
Пани Эльжбета молча смотрела на меня, а я продолжал:
- Чтоб здесь духу вашего не было! Убирайтесь отсюда! И не смейте больше появляться! С меня хватит.
И, поскольку неожиданно мне стало не хватать польских слов и я добавлял русские и украинские, не будучи уверен, что она до конца меня поняла, я сделал не допускающий сомнений жест, тыча пальцем на двери:
- Вон.
- Хорошо... Я сейчас исчезну. Но я не хотела ничего дурного. Я хотела только поблагодарить пана за проявленную им любезность и за потраченное на меня время, - пани Эльжбета низко наклонила голову, как подсудимая, - и прошу прощения, если я чем-то прогневала пана.
Прощайте, пан Сергей.
Она помедлила еще минуту, словно ожидая, что я отменю свой жестокий приказ, но я стоял неумолимо, и, пятясь, она начала отдаляться от меня. Перед тем, как исчезнуть, она подняла голову, и в ее последнем взгляде я прочел укоризну.
Когда пани Эльжбета исчезла, я уверенной поступью хозяина обошел всю квартиру, зачищенную от привидений. Все было в порядке, и я, довольный собой, хотел было сесть в кресло, как вдруг начался дождь за окном, встревоживший меня. Я подумал было, что пани Эльжбете плохо придется под этим проливным дождем в ее истлевшем платье, и что, так и быть, можно было бы ей разрешить переждать этот ливень...как вдруг сердце кольнуло: я понял, что никогда больше не увижу ее, что она исчезла навеки. Сколько интересного о той эпохе, о старом Львове могла рассказать пани Эльжбета, но я уже никогда не узнаю этого, ни одно наше слово не дано нам воротить назад, и все наши поступки неотменяемы; поздно, поздно, все закончилось.