– Папа… там? – только и смог вымолвить Тимка, глядя на черную воду, кишащую отчаянным человеческим движением.
– Я его живым сберегла! – радостно сообщила бабушка. – Держу на своей материнской любви – вот и не утонул до сих пор окончательно.
– А я твоего деда держу, – сказала молодая мамина мама, в платочке и в ватнике. – Деда твоего, артиста. На земле любила без памяти и вот до сих пор…
– Мой дедушка был артист? – удивился Тимка.
– Уж такой артист… сыграл со мной чистую драму-трагедию! – без злобы сказала бабушка. – Через то и мать твоя сиротой росла, я ее, почитай, и не понянчила!..
– Сыграть драму-трагедию – это значит плохо с кем-то поступить? – догадался Тимка.
– Да уж не по-хорошему. Только с самим собой он еще похлеще сотворил, – добавила она со вздохом. – Совсем человеческое обличье теряет…
– Мой дедушка?
– Он самый и есть. Да ты по пути его видел… – но Тимка смотрел не понимая, и она сочла нужным пояснить. – Он еще у вас в школе работает, психологом…
– Артур Федорович? – вконец изумился Тимка.
– Дед и есть… Сколько родни-то у тебя нашлось, а? – ласково усмехнулась молодая мамина мама. – Только мы, бабушки, по эту сторону – а Сашка пока по ту… Вернешься домой, снова его увидишь, Сашку-то!
– Какого Сашку? – опять не понял Тимка.
– Ну, Федоровича. Он себя потом Артуром заделал, а я его еще прежде знала… Тогда звался Александром.
– А почему он превращается в свинью? – вспомнил Тимка увиденное по дороге.
– От мыслей, – вздохнула мамина мама. – Он думает, только дела в учете, а по-настоящему оно не так. По-настоящему все на счету: и что сделал, и как сказал, и чего подумал. От скотских мыслей человек в скота превращается!
– А от каких мыслей дедушка?..
– Не все тебе знать, – прервала его мамина мама. – Ты и так сердечком своим, чего надо, понимаешь. А иначе не дождались бы мы тебя здесь…
– Верно, деточка, – подхватило другая бабушка, в коричневом жакете. – Без тебя бы нам сил не хватило. Ну, подержали бы еще утопленников наших сколько смогли, а там, глядишь, истончились бы наши полотенца… А уж тогда конец!
– Что же теперь будет? – спросил Тимка с каким-то особым предчувствием, от которого в нем замерло сердце.
* * *
Обе бабушки молча протянули ему концы своих белых полотенец. Он понял, что теперь все зависит от его силы, а сила всегда зависит от любви, а в своей любви к близким он не сомневался. Ухватив тугие полотняные концы одной и другой рукой, Тимка уперся ногами в землю и стал тянуть. В глазах его потемнело, в висках молоточками стучала кровь, самого Тимку шатало из стороны в сторону – а он все тянул да тянул, так тянул, что не мог не вытянуть…