Открывая альбацету, Валентин ощутил упругость пружины и прочность стали. Полюбовался лезвием и начал, как в детстве, бросать нож в землю. Сухую и темневшую пятнами от масла и бензина. Сначала получалось плохо, но через некоторое время рука приспособилась, и лезвие стало входить в землю все глубже и глубже. Все точнее и точнее. Это доставляло удовольствие. Увлекшись, он не заметил, как приложил слишком много усилия и нож, сменив траекторию, попал рукояткой в железную балку, валявшуюся рядом. Раздался неприятный звук. Часть лака с ручки откололась. Валентин раздосадованно поднял нож с земли и, протирая от пыли, вдруг увидел на отколотом месте крест – две неровные, глубоко процарапанные полосы. Темные и кривые. От времени и, возможно, от чьей-то смерти.
Старик лукавил. Он знал про это. Только специально оставил в тайне. Валентин вспомнил, как тот долго искал нож, перекладывая с места на место стопки ветхих книг и рукописей, передвигая какие-то коробки и что-то бормоча себе под нос.
Когда колесо было на месте и он двинулся в путь, уже начался закат. Небо заволокло низкими облаками, похожими на свисающие портьеры, с малиновыми прожилками. К ужину Валентин не успевал, поэтому решил не торопиться. Устало крутил руль, вписываясь в изгибы узкой прибрежной дороги, и даже не ругался на медленно плетущиеся впереди автомобили.
На одном из поворотов в машину ударилась большая, красивая бабочка, оставив на стекле желтые брызги и ожерелье пыльцы. Валентин затормозил на обочине, нашел насекомое и загрустил, разглядывая сломанные тонкие крылья. Черные и шелковистые, с твердыми прожилками и бархатными ворсинками. Она было похожа на бабочку с картины в ресторанчике Элизабет.
Как призрачна красота и как мимолетна жизнь. Стоит ли быть целомудренным?
Вечерело. Море и небо, сливаясь в бесконечности запада, превращали свет в тьму. Все безропотно покорялось им, кроме солнца, которое напоследок рассекло фиолетовую черноту горизонта узкой полосой, как светло-багряной раной. Пройдет еще несколько минут, рана затянется и наступит ночь. Ночь их новой любви с Дианой. С амазонкой, у которой непокорное сердце и восхитительная кожа. Чье тело и душу он боготворил. Валентин представил, как, вспорхнув длинными ресницами, от удивления раскроются ее чуть раскосые глаза, когда он неожиданно предстанет перед ней – усталый, но счастливый. И она произнесет волшебные слова: «Как я соскучилась». Улыбка тронула его пересохшие губы. Он выбросил останки погибшей бабочки, сел в машину и включил ближний свет. Как это здорово – знать, что тебя где-то ждут с любовью.