Ее детская любовь отличалась от любви взрослой женщины искренностью и бескорыстием. Люси не могла и мысли допустить, что я ее не люблю! И главное, ей не надо было доказательств этой любви, разве что купить какую-нибудь игрушку или сходить в зал игровых автоматов.
В конце дня мы собрали в парке букет из ярких осенних листьев.
– Папа, можно я передам это маме от тебя?
– Можно.
Когда подходили к «Шевроле», который в честь особого случая стоял намытый и улыбающийся глазами-фарами, я случайно поймал позднюю бабочку. Большая! Черные бархатные крылья переливались ярко-оранжевыми кругами и белой каймой.
– Какая красивая! – восхитилась дочь, но трогать побоялась.
– Давай ее засушим, – предложил я. – Заберешь домой и будешь вспоминать этот день.
– Нет, отпусти ее, пожалуйста.
– Она же все равно умрет – скоро наступят холода. Лучше засушим, будешь ею любоваться.
– Нет, отпусти, пусть поживет еще немного. А вдруг ей повезет и случится чудо?
* * *
Мелкий дождь размывал изображение в окне, из-за чего город выглядел продрогшим и хмурым. Какое сравнение дать этим краскам? Свинцовые? Банально. Молибденовые? Необычно, но мало кто знает, какого цвета молибден. А нарисовать было бы здорово: берешь две краски – черную и белую, смешиваешь в разных пропорциях, наносишь на холст, и картина готова. Целый мир из двух красок! И в правом верхнем углу рисуешь позднюю бабочку, с белой каймой на больших крыльях. Вспомнилось, как на вчерашней прогулке дочь просила отпустить бабочку, и внутри потеплело. Дети верят в чудо всей душой, а вырастая, отчего-то начинают думать, что чудеса покупают за деньги.
Капли выбивали на подоконнике мелкую дробь. «Воскресное утро, испорченное дождем», – я вздохнул, допил чай и решил заняться домашними делами. Погладил белье, два раза собрал и разобрал кран в ванной, но причину неисправности так и не нашел. Долго разглядывал старые ботинки: отнести в ремонт или нет? Новые итальянские «штиблеты» так и не хотели разнашиваться и натирали ногу. Вспомнились слова мамы: «У настоящего парня ботинки, часы и ремень всегда должны быть новыми». Что ж, придется старые ботинки выбросить.
Мама до сих пор регулярно присылает мне смородиновое варенье. Она живет в небольшом городке, где прошло мое детство. Городок находится всего в двух часах езды от мегаполиса, но я наведываюсь туда редко – видимо, потому что, когда встречаю на его улицах повзрослевших (и потолстевших) друзей детства, сердце разрывает беспричинная грусть и жалость, и сразу хочется напиться до потери пульса. Детство должно жить вдали от старости, чтобы оставаться звонким и веселым.