Опять пестрели веток отпечатки
крест-накрест или кучкой, в кулачок.
На кукурузе трескались початки,
поскрипывал фасолевый стручок.
Блаженный месяц бесполезных знаний…
Затихла плоть и кровь уже слаба.
Но входит время новых начинаний,
отодвигая волосы со лба.
И все еще возможно – на немного.
И все еще продлится – на чуть-чуть.
Хотя в Озеры ближняя дорога —
уже почти неодолимый путь.
* * *
Вот я, сочась слезами и слюной,
как Иов, жду у твоего порога.
Неужто ты, владыка, и со мной
опять начнешь свое – про носорога?
Про мощь твою?
Про то, как входишь в раж —
моря врасхлыст и в тряске
твердь земная?
А ни к чему мне, господи, кураж:
я без того твою десницу знаю.
Я знаю: был простуженный июнь
и год по счету ровно девяностым.
Была трава в ту ночь седа, как лунь,
и удивляла непривычным ростом.
Я спал, она дремала после мук.
И ты вошел, и взял, и кинул оземь.
И выгнулась она – господень лук! –
и обнажила тело на морозе…
…У, страшный бог, верни —
ты взял мое!
Я отыщу управу и на бога!
И я не лук – я, господи, копье!..
Ну, а теперь давай про носорога.
* * *
Бог судит не за явное – за тайное:
мы в явном утомительно пресны.
Он судит наши помыслы летальные
и наши богохульственные сны.
Вот он до петухов, до голошения,
поблескивая дужками очков,
заносит в книгу наши прегрешения
и сбоку помечает: «Русаков».
Потом сидит, похрустывая кедами.
Потом бумагу комкает в горсти.
И тихо плачет над моими бедами,
которых и ему не отвести.
* * *
Когда ты смотришь вниз с твоих небес
из той, другой, уже не нашей выси,
где тоже есть река, поля и лес,
а буквы ходят в хороводе чисел, —
подай мне знак оттуда, с высоты,
когда глядишь в лицо мое слепое —
и я пойму, что это снова ты,
а не январь швыряется крупою.
И потянусь, ища какой-то след,
и обомру до благодарной дрожи,
в который раз за эти девять лет
ловя твое дыхание на коже.
Книги Геннадия Русакова «Разговоры с богом» (Томск; Москва: Водолей, 2003), откуда взяты стихи предложенной подборки, и «Избранное» (М.: Время, 2008) вы можете приобрести в интернете и в книжных магазинах.
Сергей Пушкарев
Ехал я как-то в метро рано поутру. В вагоне было еще совсем мало людей, я присел на скамью и принялся разглядывать плакаты с рекламой. На какой-то очередной станции в вагон вошел долговязый мужчина лет сорока с окладистой бородкой, в руках держал саквояж, а под мышкой толстенную книгу. Человек присел рядом, поставил саквояж на пол и принялся читать свою книгу.
Мне стало очень интересно, что за труд он штудирует. И я, тихонечко пододвинувшись к человеку, заглянул в книгу и, как вы можете догадаться, увидел фигу. Текст был на языке мне незнакомом, но набран красивым древним шрифтом, по-латински или по-гречески, в общем, я не понял…