Успеху формирования сильно повредил тиф, занесенный пленными красноармейцами, поступившими на укомплектование корпуса. Бои для дивизии начались с Белебея и продолжались до Велорецкого завода, откуда дивизия была снята и отправлена вновь к Челябинску на отдых и формирование.
Это было в середине июля. Я же в это время был вызван в штаб Третьей Армии в Челябинск, где и получил назначение начальником партизанских отрядов Третьей армии. Фактически же пришлось действовать на фронте с одним только отрядом в составе около 400 шашек. Другие же отрады, носившие почему-то название партизанских, обслуживали линии полевой почты или же были в зачаточном состоянии.
После распада Южной армии началась переформировка казачьих частей, вследствие чего у меня осталась одна сотня и один эскадрой. С этим отрядом я был отправлен походным порядкам из-под Кустаная в Омск, где и должен был сформировать из этих кадров новый конный отряд.
В Омск отряд прибыл в начале ноября 1919 года и до сдачи Омска не успел пополниться. Отсюда отряду выло приказано двинуться для продолжения формирования сначала в Мариинск, потом в Колывань.
Предполагалось, что на Оби нас встретит армия генерала Попеляева, но он распустил армию по домам до нашего подхода. Во все эти пункты отряд приходил перед самой сдачей, так как приходилось идти все время в арьергарде, севернее Сибирского тракта и ж.д. линии.
Под Красноярском, где произошло восстание генерала Зиневича
под эсеровским флагом, я свернул в числе других войск на север, чтобы избежать разоружения эсерами. Часть войска пошла в обход Красноярска по реке Кай, а я, получив от командующего армиями генерала Войцеховского, в ведении которого я состоял, приказ пробиваться за Байкал по своему усмотрению, пошел по Енисею до устья Ангары, потом по Ангаре и реке Илиму.
Под Илимом нам перерезали путь красные войска. Местного боя была очень для нас невыгодная. Чтобы избежать боя я свернул с отрядом в тайгу, держа направление на северную окраину Байкала.
Я рассчитывал отдохнуть в селениях по реке Киренге, чтобы выяснить обстановку, так как доносившиеся до нас слухи о судьбе колчаковской армии и вообще о происходящем были крайне неопределенны и разноречивы. В тайге проводник сбился с дороги, и вместо 4 суток мы проходили 8 суток, пока не вышли к реке Лене у села Подымахинского.
Здесь нас встретили делегаты от крестьянских красных партизан, а затем и помощник командующего Ленским фронтом. Это было 11 марта 1920 года. Они предложили мне разоружиться, гарантируя полную неприкосновенность всем людям отряда, и показывали газету об отмене смертной казни.