- ...попытался бежать?
- Да! Откуда вам...
- Нетрудно сообразить. Его поймали и увеличили срок.
- Именно. Тогда Миша попытался покончить с собой.
- Вы спасли его?
- Помог. Спасла война. Он попросился на фронт... И прожил еще больше четверти века.
"Это шаг вперед. Но как сосчитать шаги? Сколько их?"
- Я встретился с ним в Москве, на выставке. Тогда я боялся встреч со знакомыми. Они напоминали мне о прошлом, а прошлого больше не было. Жизнь разделилась на до и после... Мостика я не искал. Я боялся отверстий в стене. Там виднелись юношеские сны, сказки, а я проснулся, я не досмотрел сладких снов и не хотел их больше видеть... Простите. Мы говорим о Мише, а не обо мне. Я забыл, увлекся. Однажды я зашел на художественную выставку. Все-таки я был не чужд изобразительному искусству. Фамилия художника мне ничего не говорила...
- Фамилия вам ничего не сказала?
- Миша сменил ее. Ему тоже не хотелось встречать старых знакомых. Но я узнал один пейзаж - тусклый день на севере, почти незаметные краски. Он не бросался в глаза, посетители не задерживались, но я видел эту тундру в другой рамке... Мне захотелось посмотреть на автора.
Понимаете, не в том дело, что я его за рукав стеганки схватил, когда он в смерть хотел кинуться. Не за то он мне обрадовался. Это странно, так в жизни только бывает. Мне в свое время, еще до ареста, в школе случилось побывать, где Миша учился, увидеть его рисунки. Они запомнились. И потом "там" я сказал ему, что думал, и о рисунках, и главное - как человек жить должен, дорожить собой, если его коснулось настоящее, искра таланта. Короче - сказал то, что тысячу раз повторял себе и во что сам не смог поверить, потому что дара-то подлинного не было и многого другого не хватило, не коснулось. А его коснулось! И он поверил - и выжил. Как художник выжил, понимаете? За это он и ценил меня. А за рукав и охранник схватить мог: "Стой, мол, парень! Не положено тебе жизнью своей распоряжаться!" И мне от этого легче жить стало. Ведь не зря просуществовал, не без пользы все-таки...
Мазин видел, что старика остановить трудно, да и жестоко прерывать, но необходимо было осмыслить новые факты, найти связь между ними.
- Алексей Фомич, по-вашему, Калугин скрывал прошлое исключительно по соображениям моральным, личным, не практическим?
- Практическим?
- Он поступал учиться, проходил различные официальные рубежи, заполнял анкеты, писал автобиографию... Утаивал ли он и там...
Кушнарев сидел у самой стены. Круг неяркого света, ограниченного абажуром, не достигал его.
- Именно! Добрались, докопались! Ну почему вы не способны мыслить за пределами уголовного кодекса? Почему не верите, что человек сам себя и осудить и оправдать может?