самостоятельную вахту и считал себя специалистом высокой квалификации? Во-вторых, надо
готовиться. В-третьих, спрашивать всегда легче, чем отвечать, и «завалить» тебя, «специалиста
высокой квалификации, при желании всегда могут. Так? Но главное, чего я опасался, это
присутствия в моринспекции Александра Петровича Смирнова, «Голубчика», как называли все
знаменитого балтийского капитана.
В недалеком прошлом он командовал «Декабристом» — самым большим судном пароходства.
Болезни и годы заставили капитана перейти на берег, и теперь он работал морским
инспектором, наводя ужас на молодых штурманов, да и не только на них. Маститые капитаны
испытывали неприятное чувство, когда Голубчик на своих тоненьких, кривоватых ножках
поднимался по трапам их судов.
— Тэк — с, тэк-с. Здравствуйте, голубчик. Ну, показывайте, показывайте…
И начиналось… Александр Петрович был мелочно придирчив. Он не пропускал и не прощал ни
одного упущения, когда производил осмотр судна. Его интересовало все: как хранятся
навигационные карты, произведена ли им последняя корректура, почему беспорядок в малярной
кладовке и плохо застланы койки у команды. Безобразие! Третий помощник пропустил день и
не взял поправку хронометра.
Горе было тому капитану или штурману, у которых Голубчик находил неполадки. Он ругался,
делал записи в журнале замечаний, докладывал о них начальству. За обнаруженный на палубе
окурок он мог устроить грандиозный разнос.
Рассказывали, что однажды на судне, которым командовал Голубчик, лоцман бросил на палубу
окурок. Александр Петрович вытащил из кармана белоснежный платок, взял окурок и
брезгливо выбросил с платком за борт. Лоцман сконфузился, извинился, а капитан проворчал
что-то вроде:
— Ничего-ничего… Дома вы, наверное, окурки на пол не бросаете?
Внешность Александра Петровича тоже не вызывала симпатии. Маленького роста, на тонких
ногах, с большой лысой головой, усиками на верхней губе и чуть раскосыми глазами, он чем-то
походил на японца. Поэтому его иногда называли «Микадо». Он же, независимо от возраста и
звания, всех величал «голубчиками», но такое обращение отнюдь не означало доброго
расположения Александра Петровича к своему собеседнику. Чаще всего оно звучало
угрожающе, иронически и уж во всяком случае не ласково.
Он не терпел неуклюжих, нерасторопных матросов и штурманов. Если случалась заминка при
швартовке, капитан в гневе срывал с головы фуражку, топтал ее ногами и витиевато ругался,