получали миски и матрасы, и злобный герр Коллер выбрасывает штаны, куртки, береты,
фуражки. Мы пытаемся примерить то, что получили, но Коллер орет:
— Шнель! Забирайте и выматывайтесь отсюда живее!
Мы становимся обладателями каких-то зеленых шинелей — формы солдат французской пехоты
— и нелепых коричневых беретов с помпонами. Кому велико, кому коротко и тесно. Вид
смешной и жалкий. Желающие получили деревянные колодки типа «сабо». Когда мы
облачаемся в эту «форму», Вейфель удовлетворенно говорит:
— Теперь можете идти на прием к Сталину, На сегодня все. Идите гулять.
Гулять-то гулять, но нам бы сначала поесть, в животах бурлит от голода, и мы с нетерпением
ждем обеда. Но он не приносит облегчения. Миска жидкой брюквенной баланды, четыре
небольшие картошки— вот и весь обед. Это, пожалуй, похуже, чем в Берлине. Разочарованные
и голодные встаем мы из-за столов.
— Неужели так будет каждый день? — тоскливо спрашивает Саша Антонов.
Его мы назначили разливалой — должность ответственная и неблагодарная. Разливала должен
быть безукоризненно честным, зорко следить за тем, чтобы все получили поровну, и наливать
себе последнему. Вот и сейчас он сидит и грустно глядит в свою миску. Получил только
полпорции. Просчитался. И возместить ему нечем. Все уже давно съели свой суп.
До одурения ходим по плацу, о чем-то говорим, что-то вспоминаем, строим планы о вызове
шведского консула, ведь Швеция должна защищать наши интересы, мечтаем о том, что, может
быть, и мы будем получать посылки от «Красного Креста», а в голове одна мысль: «Скорее бы
ужин».
На ужин дают голый «кафе». Мрачные сидим за своими дачными столиками, пьем коричневую,
пахнущую шалфеем жидкость. Чтобы заглушить голод и на-полнить живот, пьем по несколько
кружек, благо «кафе» дают неограниченно. На того, кто оставил часть хлеба и маргарина от
завтрака, смотрят с завистью.
Коля Никитин достает свои запасы, отрезает тоненький пластик хлеба, подвигает ко мне.
Мне стыдно, но я не отказываюсь. Не в силах отказаться. Я беру хлеб и тихо говорю:
— Спасибо, Ника. Я тебе отдам…
— Да ладно… Советую делать так же. Оставляй немного от завтрака.
За окнами темнеет. В коридорах зажигаются синие лампочки затемнения и появляются солдаты-
автоматчики. Это внутренняя охрана. Бесцельно сидим за столиками, нехотя переговариваемся.
В девять часов приходит унтер, пересчитывает нас и гасит свет. Забираемся в койки, натягиваем
на себя тонкие, приютские, бумажные одеяла и пытаемся заснуть. Первый день в лагере-тюрьме