— Так чего же ты хочешь, Славята Судилич? — спросил наконец, Всеслав прямо, отставляя свою любимую костяную чашу из оправленного в серебро черепа.
— Служить тебе хочу, княже Всеслав Брячиславич! — решительно сказал Славята, рубанув воздух ладонью. — Они там… хоть и не виновны в смерти князя моего, а всё одно — убийцы есть! Потому к тебе на службу и прошусь! И вся дружина тако же!
— Сколько же дружины с тобой?! — спросил Всеслав, не сводя взгляда с Ростиславля старшого. Кому иному слова полоцкого князя, возможно и показались бы обидными, но не Славяте. Вестимо, для Всеслава это важно… хотя он и видел, что для полоцкого оборотня это совсем не самое главное.
— Четыре сотни, княже Всеслав Брячиславич, — гридень глотнул из чаши варёного ягодного мёда. — Две сотни увели с собой Вышата и Порей, ещё сколько-то народу в Тьмуторокани остались — кто-то ожениться там успел, кому-то море приглянулось…
— А тебе не приглянулось? — весело спросил Радко, глядя на Славяту испытующе.
— И мне приглянулось, — признался Ростиславль старшой — теперь уже бывший Ростиславль старшой! — под усмешки кривичей. — Да только совесть иное велела.
— Ничего, — словно отвечая своим потаённым мыслям, задумчиво сказал Всеслав. — Дай срок, гридень Славято… воротимся и в Тьмуторокань.
В молодечной густо пахло печёной рыбой, мокрой срядой, сохнущей у открытого очага, кислой капустой. Дымно горели жагры на стенах, плясал в очаге огонь, метались в углах тени. Кто-то шуршал в запечке — то ли мышь, то ли домовой, то ли ещё какая домашняя нечисть. В волоковое оконце любопытно заглядывала луна, по бледному лику которой то и дело пробегали рваные облака.
Кмети говорили негромко.
— А что, Несмеяне, христиане у князя в дружине есть? — словно бы невзначай говорил Заруба, косясь глазом на своих друзей.
— А как же, — усмехнулся гридень, разливая пиво в чаши. — Не без того. Аж целых десять человек.
Заруба смолчал в ответ на скрытую насмешку — десять человек, когда в самой дружине Всеславлей не меньше пятнадцати сотен кметей. А то и больше.
— И что Всеслав-князь?
— А что Всеслав-князь? — вот Витко насмешки в своих словах скрывать даже и не подумал.
— Ну он же своим богам кланяется, а они — Христу…
— Ну, во-первых… не СВОИМ богам, а русским богам! — медленно закипая, сказал Несмеян и отставил чашу. — Родным! А во-вторых — ты что же, думаешь, христиане эти Перуну да Велесу требы не кладут?!
— Чего?! — у Зарубы чупрун встал дыбом, и даже усы наежинились. — Нет бога, опричь Христа!
— Отчего это?! — засмеялся Витко. — Ты Христа почитаешь, мы — Перуна да Велеса… Богов много…