— Мария пришла на виллу в восемь сорок пять утром двадцать девятого, — продолжал Карлотти. — Она помыла посуду и вытерла пыль. Синьорина сказала, что собирается в Сорренто, чтобы встретить прибывающий в три тридцать поезд из Неаполя, на котором должен приехать из Рима ее муж. Около одиннадцати часов Мария ушла. В это время синьорина занималась цветами в гостиной. Это был последний раз, когда кто-то, насколько нам известно на данный момент, видел ее живой.
Джун Чалмерс повернула свою хорошенькую головку и почему-то посмотрела прямо на меня. Я смутился и отвел взгляд в сторону.
— О том, что произошло с этого времени до восьми пятнадцати вечера, можно только догадываться, — проговорил Карлотти. — Возможно, случилось что-то такое, о чем мы никогда не узнаем.
Глаза Чалмерса потемнели. Он подался вперед.
— Почему восемь пятнадцать? — спросил он.
— Это время ее гибели, — пояснил Карлотти. — Не думаю, что в этом можно сомневаться. Ее наручные часы разбились о скалы. И они остановились как раз в восемь пятнадцать.
Я внимательно слушал. Это было для меня новостью. Значит, она упала, когда я был на вилле и ее искал. Никто, включая судей и присяжных, никогда не поверит, что я не имел отношения к ее гибели, если выяснится, что я был в это время на вилле.
— Я бы хотел, чтобы у меня была возможность вам сказать, — проговорил Карлотти, — что смерть вашей дочери произошла вследствие несчастного случая, но в настоящий момент я не могу этого сделать. Полагаю, в ходе расследования разгадка будет найдена.
— Вы хотите сказать, что это не был несчастный случай? — спросил Чалмерс голосом, от звука которого, казалось, мог лопнуть кочан капусты.
Джун Чалмерс перестала смотреть на меня и наклонила голову, впервые проявив интерес к происходящему.
— Это решать судье, — ответил Карлотти. Он был невозмутим. — Некоторые детали не поддаются объяснению. Представляется, что могут быть две альтернативные версии гибели вашей дочери: первая — она при съемке могла по неосторожности оступиться и упасть со скалы, вторая — это то, что она покончила с собой.
Чалмерс ссутулил плечи, и его лицо побагровело.
— У вас есть основания, чтобы это говорить?
Он произнес это так, что лучше всего для Карлотти было бы, если бы он действительно мог привести такие основания.
Карлотти воспринял это не дрогнув.
— У вашей дочери была восьминедельная беременность.
Повисла тяжелая тишина. Я не решался взглянуть на Чалмерса и смотрел вниз на свои потные руки, зажатые между коленей.
Джун прервала паузу, сказав:
— О, Шервин. Я не могу в это поверить…