Молоденькая официантка спросила, что мы будем заказывать.
– Антуан, ты что будешь: блинчики креп-сюзет или пирожное креп-жоржет? – спросил Макс и, не дожидаясь ответа, стал объяснять девушке, что принести.
– Бестолочь! – воскликнул он, когда официантка отошла. – Шуток не понимает. Она даже не знает, что есть ткань «креп-жоржет». Наверное, нитку с иголкой никогда в руках не держала, а еще работает на Портобелло. Кошмар.
Макс опять вытер платком слезящийся глаз.
– Не хочешь посетить врача? – поинтересовался я.
– Ты что? Ни в коем разе! А если начнут уколы делать? Ненавижу. Лежишь попой кверху и не знаешь, что тебе вставят.
Нам подали чай и десерт. Поджаристые тонкие блинчики, политые оранжевым конфитюром, источали аромат свежих апельсинов.
– Ух, какая прелесть, dolce vita! – Макс наклонился над тарелкой и втянул носом воздух.
– А вдруг ты окосеешь на один глаз? – не унимался я. – Он такой красный.
– Куплю черную повязку, треуголку и попугая. Он будет сидеть на плече и орать: «Пиастры, пиастры, пидарасты!»
Голос Макса заставил посетителей повернуть головы в нашу сторону. Макс одарил их лучезарной улыбкой, приподняв шляпу, и начал возмущенно рассказывать о коллекции «Пираты» Вивиен Вествуд – «этой невзрачной учительницы, укравшей славу у музыкантов панк-группы «Sex Pistols».
Где-то через полчаса, покончив с десертом, мы вышли на улицу и разыскали торговцев виниловыми пластинками. Я объяснил продавцу, что хотел бы приобрести пластинку «Let it be». Торговец сокрушенно развел руками и предложил редкий вариант – «Rubber Soul» .
Зазвонил мобильный. Это была Кэтрин.
– Привет. Ты где?
– На Портобелло, – ответил я. – Помогаю Максу выбирать ткань.
– Я только что проснулась. За окном чудесный день. Мама собирается испечь пироги. Ты приглашен. Я за тобой заеду к семи. О\'кей?
Пластинка замерла у меня в руках.
– Даже не знаю… – начал я, судорожно перебирая в голове варианты отказа. После того, что случилось между мной и Симоной, я не хотел обманывать Кэт. – Наверное, сегодня ничего не получится. Что-то плохо спал и чувствую себя разбитым. Похоже, давление…
Макс хитро прищурился и прошептал: «Кэт?»
Я утвердительно кивнул. Рука Макса описала жест пикирующего бомбардировщика.
– Жаль, – тихо проговорила Кэтрин после недолгой паузы. – Мама огорчится. Что ж, пока.
Экран мобильного погас. На душе остался неприятный осадок. Совсем не умею обманывать женщин. Но без этого с ними нельзя. Вместо того чтобы учить математике, лучше бы в школе учили красиво врать. Телефон снова ожил.
Пришло sms от Кэтрин. «Ты – лжец!»