– Прости, забыл.
Симона окликнула бармена, сделала заказ.
– Представляешь, style.сом обещал разместить мои фотографии defile, – ее глаза сияли. – Я как чувствовала, что надо снимать на фото. Когда оператор из журнала «Bellissimo» попросил мою видеокамеру, я сказала ему: «Нет проблем, но отснятый материал – на двоих». Exchange. Теперь у нас есть и фото, и видеоматериал. Классное получится кино!
– Сержу понравится…
– Не поняла?
– Я говорю, Сержу понравится, – повторил я. Симона удивленно вскинула голову.
– Что с тобой, Антуан?
– Все all right. Какие милые завязочки, – я взялся за один из шнурков корсета и стал медленно развязывать. – А что под ними?
Меня несло. Алкоголь, досада, ревность – все смешалось в жидкую гадость. Я чувствовал, что словно скатываюсь в кювет, но остановиться не мог. Тормозные колодки разума не повиновались. Я развязал один из шнурков и провел пальцем по теплой коже.
Симона не сопротивлялась, а только наблюдала с каким-то болезненным выражением.
– Ты просто неотразима, Кузина Сью, как сочный персик, – пробормотал я. – Братцу помогла занять денег, себе на фильм насобирала.
– Перестань, Антуан. Ты пьян.
Я понимал, что незаслуженно оскорбляю девушку, но остановиться не мог. Если бы тогда в кафе, когда Макс просил у меня взаймы, она не появилась, ничего бы этого не произошло.
– Хочешь, можем поехать к тебе, – Симона мягко взяла мою руку. – Ты обещал показать свою каморку.
– Сейчас. Дай посмотреть на сокровище… На тайное оружие лондонской…
Я продолжал медленно развязывать шнурки на корсете.
– Лондонская кто? – пальцы Симоны сильно сжали мою ладонь. Ресницы чуть подрагивали, как крылья стрекоз.
В глазах бездна удивления. Она что, не понимает, что никаких миллионов не будет? Ничего не будет! Или опять прикидывается?
– Девушка… с улицы, – глухо произнес я, точнее, кто-то другой внутри меня.
– Уличная? – она выпрямилась, отпустив мою ладонь. – Ты прав, уличная! У меня даже собственной квартиры нет. Раздеться?
– Давай, царевна…
Она начала развязывать корсет, приговаривая:
– Уличная, блин!
Край корсета отогнулся безвольным лацканом, оголив правую грудь. Коричневая пуговка соска выскочила из своего укрытия, как будто весь вечер ждала этого. У меня застучало в висках. Болван, что я творю.
– Извини! – я схватил ее за руки, пытаясь остановить. – Перестань!
– Не трогай, не твое!
– Симона, прости. Что-то накатило… Понимаешь…
Она не слушала.
– Думаешь, купил? Дал денег, принес «битлов» – и купил? Я тебе все верну, можешь не расстраиваться. Барыга, блин! – она схватила пластинку, бросила ее на пол и ударила по конверту каблуком. Хруст лопнувшего винила с болью отозвался в моем сердце.