- На вольтметре 102 вольта, - объявляет Фробервиль. - Лимит энергии, гарантирующей безопасное возвращение на поверхность, перерасходован. Надо подниматься.
Ле Пишон ворчит. Он огорчен. Ему хотелось бы продолжить исследование, но он обязан прислушаться к голосу рассудка.
14 часов 13 минут. Фробервиль связывается с поверхностью:
- "Ле Биан"! Я "Архимед". Наши батареи совсем садятся. Просим разрешения подняться.
Немедленно поступает согласие.
Фробервиль сбрасывает немного твердого балласта, ровно столько, сколько нужно, чтобы начать медленный подъем вдоль лавового потока, который Ле Пишон просматривает в последний раз. Магнитофонная лента тоже подходит к концу. Он успевает еще записать: "Потоки молодые, очень молодые с почти вертикальным фронтом. Внизу - осыпь, которая..."
Все. Кассета пуста. Теперь это уже не имеет значения.
На часах - 14 часов 56 минут. Фробервиль сбрасывает большую порцию балласта. Дно затушевывается и исчезает. Светящееся пятно маяка на экране Страцца остается единственным звеном, которое еще связывает их с только что открытым сказочным миром. Три акванавта устали. Они взмокли, лица изборождены струйками пота. В первые минуты подъема никто не промолвил ни единого слова. Перед глазами еще стоят очертания рельефа, который до них не видел ни один человек.
Мишель нарушает очарование, достав из мешка, спрятанного под эхолотом, сандвичи с печеночным паштетом и бутылку бургундского.
Вечером после первого погружения на борту "Марселя ле Биан" настоящий праздник. Инженеры и моряки ликуют.
Хотя способность батискафа производить серьезную работу в таком сложном рельефе, как рельеф рифта, многими подвергалась сомнению, он с честью выдержал экзамен. И все-таки, утверждает Фробервиль, сидя перед бутылкой шампанского, навигационные трудности в рифтовой долине оказались даже большими, чем могли предполагать самые отъявленные пессимисты.
Ни одной пяди ровной площади, кругом вертикальные стены, пропасти, чудовищные нагромождения лавы. Что ни метр движения - то схватка со скалой. "Это не судовождение, а альпинизм!"- утверждает Фробервиль. Корпус подводного аппарата только что проверили водолазы, он сплошь покрыт ссадинами - свидетельство первой славной битвы. Ура "Архимеду"! Как сейчас гордились бы им Уо и Вильм! (Первый командир и первый конструктор батискафа. - Прим. авт.) Что касается Фробервиля, то он на седьмом небе, поскольку он не только довольствовался "прогулкой на дно", но и доставил несколько сотен фотографий, заманчивый пакет данных, зарегистрированных на центральной установке, два прекрасных образца скальных пород... А как только он обнаружил маяк, то все время знал свое местоположение с точностью до десятка метров. Именно это держит в приподнятом настроении его и всех ученых, которые уже приступили к воспроизведению на карте пройденного "Архимедом" пути.