Ему предложили опуститься на дно Атлантики, исследовать, увидеть собственными глазами места, где, может быть всего нагляднее проявляется та динамика, которая, несмотря ни на что, остается для него чем-то абстрактным. Расчет сделан на его опыт и на его наблюдательность, благодаря которым он обнаружит доказательства той или иной из теорий, о которых на разные голосах шумят всполошившиеся геофизики. Шукрун сознает, сколь велика ответственность возложенная на его плечи, и полон опасений. Он чувствовал бы себя более уверенно на вершинах Анд или на отрогах Гималаев. Несмотря на непривычность обстановки, он отыскал бы там близкие ему основные структурные элементы, за которые можно уцепиться. От него не ускользнули бы выдающие их детали. Но здесь, на морском дне, у крохотного иллюминатора, сослужат ли ему глаза такую же службу, сможет ли он найти в возникшем перед ним узком снопе света ту путеводную нить, которая позволит отыскать выход на лабиринта гипотез?
Спустившись на 500 метров, Скъяррон получает приказ поочередно включить на 10 секунд оба двигателя. Как будто все в порядке. Правда, в предшествующие погружения Кьенци тоже проводил подобные предварительные испытания и все шло хорошо, но по прибытии на дно, на глубину около 3000 метров, положение дел менялось. С другой стороны, сегодня двигатели были заново смонтированы. Жарри желает знать, изменилось ли что-нибудь в принципе от введенных им новшеств. Те испытания, которые он собирается провести, играют для него особую роль.
На отметке 1000 метров никаких аномалий. 1500 метров, 2000 метров - тоже.
- Все в порядке, - сообщает Скъяррон на поверхность.
На глубине 2000 метров ему предстоит запустить двигатели. Уставившись на вольтметр, он опускает пальцы на кнопки и чувствует, как по их кончикам бегают мурашки. Трое подводников напрягают слух и сидят в тревожном ожидании. Равномерное постукивание гребных винтов их успокаивает. Дно приближается. Скъяррон собирает все свое внимание. Сейчас для него самое главное - не сорвать свою первую посадку на дно. Шукрун объявляет глубины. На отметке 2676 метров раздается предупредительный звонок эхолота...
- До дна 10 метров.
5 часов 50 минут.
Скъяррон убрал дифферент и сбросил немного чугунной дроби. Теперь спуск идет очень медленно. Лицо Шукруна буквально распласталось по поверхности иллюминатора; взвешенные частицы горизонтально проплывают перед его глазами, указывая на существование довольно сильного течения:
- Осадки.
"Сиана" коснулась дна; на глубиномере 2685 метров. Впереди вырисовывается беловатое гало. Прожекторы высвечивают чрезвычайно светлую поверхность осадков. Шукрун околдован. Позднее он признáется, что в эту минуту находился в каком-то непонятном стоянии: лихорадочное возбуждение сродни опьянению. И вдруг все его опасения рассеиваются; теперь он думает только о том, чему его восемь лет обучал Маттоер, один из самых взыскательных французских наставников: наблюдать и регистрировать наблюдения как можно более полно и точно. Избави его боже от того конфуза, который он испытал после первого своего выхода в поле. Он до сих пор помнит, как Маттоер говорит, теребя подкладку левой полы своего пиджака, что является у него признаком сильного неудовольствия: