— Я не хочу тебя терять, — вдруг сказала она. — Пообещай мне, что всегда будешь думать только о себе. И никому не доверяй. Все слишком боятся смерти и, чтобы сохранить собственную жизнь, могут пойти на все.
— И ты? — улыбнулась Сайлейн, выныривая из транса.
— И я, — горько согласилась принцесса. — Особенно я. Ты не можешь этого помнить, но должна знать. У нас общий только отец, и знаешь, я была очень зла на него, когда после смерти моей мамы он женился на твоей. Ведь это он довел мою мать до самоубийства. А потом он привел в дом вас. Ты уже родилась, только была совсем маленькая, еще даже не ходила, но уже оборачивалась, и маленький котенок ползал по ковру, когда тебя пускали. — Лузаника горько усмехнулась. — Тебя все любили, а я… мне было так противно на тебя смотреть, понимать, что все мои беды из-за тебя. Ты никогда не думала, откуда у тебя тонкий шрам вот здесь, у ключицы? Я не смогла тебя тогда убить. Стояла и смотрела, ненавидела, но убить не могла. Попробовала, но рука дрогнула. Нас застал отец, он ничего не сказал, просто забрал тебя и больше со мной не разговаривал, и твоя мать тоже ничего мне не сказала. Я жила с вами, но без вас. Всем было плевать. Кроме тебя. Тебе было годика три, когда котенок зашел в закрытую часть дома. Ты где-то даже вымазалась по дороге, и даже когда обернулась, личико осталось в саже. Ты не знала, кто я, но каждый вечер прокрадывалась ко мне и засыпала. На рассвете я тебя будила, и ты пробиралась к себе. А потом случилось одно нехорошее событие. Родители умерли, и мы остались вдвоем. Я плохая сестра, да?
— Нет, ты же меня не бросила, а могла.
— Не могла, Лейни, не могла. И сейчас не смогу, но нас могут разлучить.
— Но мы все равно найдем способ общаться.
— Конечно, найдем, а пока отдыхай. До прихода Корвуса тебе лучше поспать. Этот яд, он был специально сделан для оборотней. И не пугай меня больше так, ладно?
— Постараюсь. А ты не пугай меня своими страшными сказками. Лузаника, которую знаю я, никогда бы так не поступила, а та, другая, осталась в далеком прошлом.
— Да, осталась, — с сомнением сказала принцесса, глядя на сестру. С одной стороны, она хотела ей счастья, с другой — Лузанике было сложно видеть, как и сейчас все отдают предпочтение младшей. Вот только младшая не знала, чем тогда стала для отвергнутой собственной семьей Лузаники, и не узнает. Пусть лучше она ненавидит ее, чем рискнет собой. Если Вильгельм решит выманивать Сайлейн, шантажируя жизнью сестры, — а тот император, которого она знала, пошел бы на это, и если даже сама Лузаника будет умолять младшую сестру спасти ее, пусть лучше девочка из ненависти и обиды этого не сделает.