К тому же старшие братья Дитриха достигали призывного возраста лишь в 1917 году – никому и в голову не могло прийти, что война продлится до тех пор. Пока что они все были захвачены событиями и рассуждали о них со знанием дела, словно взрослые. Дитрих часто играл в солдатики с кузеном Хансом-Кристофом, и на следующее лето писал родителям из Фридрихсбрунна и просил их присылать вырезки из газет с описанием событий на фронте. Как многие его сверстники, он обзавелся картой боевых действий и втыкал в нее булавки, отмечая продвижение своей армии.
Бонхёфферы, несомненно, были искренними патриотами, не впадая при этом в националистический угар, присущий в ту пору многим их соотечественникам. Они умели видеть более полную картину и сохранять ясность суждения, к чему приучали и детей. Как-то раз фрау Ленхен подарила Сабине брошку с надписью «Мы им покажем». «Я с гордостью нацепила значок, мне нравилось, как он сверкает на белом воротничке, – вспоминала Сабина. – Однако днем, когда я вышла в таком виде к обеду, отец спросил: «Что это? Покажи мне», – и украшение тут же исчезло у него в кармане». Мать поинтересовалась, откуда взялась брошь, и пообещала Сабине взамен другую, более красивую35.
Тем временем война подбиралась все ближе. Один из кузенов погиб, затем второй. Еще один вернулся без ноги. Кузен Лотар лишился глаза, нога его была сильно изувечена. Еще один остался на поле боя. До десяти лет близнецы спали в одной комнате. После молитвы и вечернего псалма они лежали в темноте и разговаривали о смерти и вечности. Они гадали, каково это – умереть и жить в вечности, и додумались до того, что с вечностью удастся соприкоснуться, если полностью сосредоточиться на самом слове Ewigkeit, «вечность». Главная трудность заключалась в том, чтобы отрешиться от всех иных мыслей. «После длительной упорной концентрации голова плыла, – вспоминала Сабина. – Мы упорно продолжали выполнять это нами же выдуманное упражнение».
Все хуже становилось снабжение. Даже у состоятельных Бонхёфферов стол оскудел. Из всех членов семьи едва ли не самым изобретательным в этих стесненных обстоятельствах оказался Дитрих. Он с такой ловкостью изыскивал источники пищи, что отец похвалил его талант «добытчика и снабженца»36. Дитрих даже скопил карманные деньги и купил курицу. Ему хотелось взять на себя какие-то обязанности, отчасти и из соперничества с братьями – те были на пять, шесть и семь лет старше и очень талантливы, как и сестры. В одном деле Дитрих превосходил их всех – в способностях к музыке. С восьми лет он учился играть на пианино. Уроки брали все братья и сестры, но ни один из них не был настолько многообещающим, а умение Дитриха читать с листа удивляло даже учителя. Он достиг таких результатов, что всерьез подумывал об исполнительской карьере. В десять лет он исполнял сонаты Моцарта.