Прерывисто вздохнув, она встала и повернулась.
Хайдар.
Он приехал!
Он шел к ней из конца террасы, соединенной с каменной тропинкой, пересекающей песчаный пляж.
Через несколько секунд он ступит на площадку, которую она украсила зажженными свечами в малиновых кварцевых подсвечниках. Идя между мерцающими огнями, Хайдар был настолько хорош! Сейчас он напоминал бога пустыни.
Переведя бесстрастный взгляд с Роксаны на свечи, а потом на столик в центре площадки, он опять взглянул на нее:
– Значит, ты вторглась в мой дом и оккупировала его?
Она вздрогнула от его бесстрастного голоса и равнодушного выражения лица.
Роксана облизнула сухие подрагивающие губы:
– Только твой пирс.
Он остановился в четырех шагах от нее и засунул руки в карманы, словно олицетворяя спокойствие.
– Я думал, мы договорились держаться друг от друга подальше.
Она не позволяла себе подойти к нему ближе.
– Договорились. Но у каждого были свои при чины…
Он долго и молча смотрел на нее, потом бесстрастно ответил:
– Я не играю в эту игру, Роксана.
– Это не игра. Я никогда с тобой не играла. – Она шагнула в его сторону. – Просто мы слишком рано бросились друг другу в объятия, не думая ни о чем, кроме нашей страсти.
Он поднял густые брови:
– Ты хочешь сказать, что думала обо мне самое плохое, так как страсть замутнила твой разум?
– Почему же столь скептически? Ты признался – с тобой было то же самое! Как заметила моя подруга, у нас с тобой были проблемы с выражением наших эмоций. Ты думал, рядом с тобой я вспоминаю Джалала. На самом деле именно ты не забывал о нем, когда был со мной. Мы оба виноваты. Каждый сглупил по-своему. Так, может быть, мы действительно квиты?
Хайдар усмехнулся:
– Тебе нравится то, как ты это говоришь?
Выражение его лица немного изменилось, и сердце ее дрогнуло.
– Когда я в прошлый раз сказала об этом, ты за явил, будто я должна тебе восемь лет наслаждения. Теперь мне кажется, ты прав.
Он замер, в его глазах отразилось пламя свечи.
– Чего ты хочешь, Роксана?
– Я хочу тебя. Я всегда хотела только тебя.
Он шагнул назад – на прежнее расстояние, которое ей удалось сократить.
– Значит, чтобы ты передумала, мне нужно было просто перестать тебя преследовать?
– Если ты намекаешь, будто я стала за тобой бегать оттого, что ты бросил мне вызов, это не так.
Он прищурился, его глаза сверлили Роксану, словно серебристые лучи лазера.
– В чем же причина? В моей небольшой речи перед уходом?
Роксана с трудом кивнула, изнемогая от желания:
– Твоя небольшая речь открыла мне глаза. За восемь лет я ни разу не подумала о том, что у тебя могут быть и свои доводы.