-Связывай, - равнодушно согласилась Слава, искоса приглядывая за мальчишкой.
-Ы! - возмутился колдун, а мальчишка с даром телепортации вдруг прыгнул в сторону и помчался прочь, на ходу начиная терять очертания.
Васт вмиг сорвался вдогонку, но щупальце, по приказу хозяйки отращённое Кляксой, которым она незаметно придерживала пленников, уже обвило беглеца тройным кольцом и дёрнуло назад. И в этот момент на него обрушился анлезиец, захватил так, как обычно хватал лишь врагов, которых собирался взять в плен. Аккуратно и не причиняя боли, но не оставляя ни малейшей возможности сопротивляться.
А он и не сопротивлялся, всецело занятый попыткой перенестись в то место, куда стремился сейчас всей душой. Времени, проведённого неподалёку от источника, сначала природного, затем живого, Тарлю хватило, чтобы пополнить резерв и теперь он надеялся что побег удастся. Ещё бы выскользнуть из крепкого захвата странного полуэльфа, с необычным вниманием относящемуся к каждому слову своей не менее диковинной жены. Так может, из-за этого редкого дара он и носится с обычной женщиной как с алмазом небывалой величины? - мелькали где-то на задворках сознания мальчишки обрывки мыслей, ведь ни один из знакомых Тарлю мужчин со своей женщиной так не обращается.
Наоборот, когда местные собираются вечерами в малом зале трактира, где Тарль подрабатывает посыльным, только и слышно, дура, пила, заноза, змея, ведьма, если разговор зайдёт о семье. Да он и сам знает... нет во всей округе никого злобнее и жаднее старшей поварихи... каждый лучший кусочек подсовывающей своему сыночку, такому же жадному и до неповоротливости толстому Сивру. Воспоминание о Сивре, подло выдавшем жрецам их с Кисом, разбудило в груди застарелую и горькую, как полынная настойка боль, и Тарль, собрав в один комок силу воли и магии одним рывком бросил себя на знакомый чердак.
Но уже через несколько мгновений истово пожалел о своём безрассудном порыве. Перенос в этот раз длился намного дольше, казалось, его тело стало неимоверно тяжёлым и неуклюжим, как у скотины Сивра, пришлось Тарлю однажды помогать толстяку подняться, когда тот свалился с крыльца.
И серый плотный туман, сквозь который он обычно скользил как рыбка, стал каким-то комковатым и неровным, да и ощущения скольжения не было. Парнишке казалось, будто он мчится с кочковатой горки, подпрыгивая и ударяясь на каждом ухабе. А ещё чудились голоса и городской шум, и Тарль успел подумать, что ни разу в жизни не влипал так по крупному. Ни тогда, когда богатый постоялец, оказавшийся позже Беркисом, обвинил его в краже какой-то драгоценности, ни позже, когда скрываясь от императорских стражников, он случайно попал на башню храма Астандиса.