КИЧЛАГ (Гусаров) - страница 76

На первую страницу
Массажистка в личной бане.
Мелькают Мурки на экране,
В театре – больше на балконе,
В казино – на первом плане,
Мурку не увидишь в зоне.
Прогонные девицы
Для встреч и вечеринок,
Безголосые певицы,
Владелицы ширинок.
Супруга Мурка депутата,
Нипочем ей полюсы, экваторы,
У нее с собой мандат,
Мурка – кандидат в сенаторы.

ИЗ ЮНОСТИ

У высоких пыльных пирамид
Проходили юности года.
Рвал забои динамит,
Горела над копром звезда.
Бушевали лагерные страсти,
Обходили стороной поселки,
Криминальные династии
Вели кровавые разборки.
Ночью в будках сторожа
Прятались по схронам,
Ходить без финки и ножа
Дурным считалось тоном.
Молодые были резвые,
Пьяный шел шалман,
То немцев ссыльных резали,
То гнали прочь цыган.
В уральский редкий зной
Смолкали злобные собаки,
Не пришел отец домой,
Были в трауре бараки.
Мать осунулась, замкнулась,
Мне будто дали по башке –
Вся бригада задохнулась,
В тесном каменном мешке.
Хоронили всем поселком
Героев шахтного труда,
За насыпанным пригорком
С отцом простился навсегда.
Большие звали города,
Братве на зону вез привет,
Горела над копром звезда,
Хранил ее далекий свет.

ЛАС-ПАЛЬМАС

На пристани Южного Буга
У причала лежат якоря,
Встретил старого друга,
Бороздили вместе моря.
Синее море без края,
Тихий французский пролив,
Бурные воды Биская,
Штормом встречает залив.
Остров заметен вдали,
Вечнозеленые пальмы,
К причалу идут корабли,
Гудками встречают Лас-Пальмас.
Вечнозеленые пальмы,
Скоро идти нам домой,
Стал нам красавец Лас-Пальмас
Горькой испанской тюрьмой.
Писала местная пресса:
Матросы сидели в кафе,
Украли из кассы песо.
Были мы подшофе,
Не знали испанский язык,
Попали на их ухищрения,
Навесили нам ярлык,
Записали на нас хищения.
Вечнозеленые пальмы,
Волны бегут за кормой,
Стал нам красавец Лас-Пальмас
Надолго испанской тюрьмой.
На спасение мизерны шансы,
Нашлось злополучное песо,
Вежливы были испанцы,
Закончилась длинная пьеса.
Синее море без края,
Полоска далекой земли,
Бурные воды Биская,
В порт идут корабли.
Тихий французский пролив,
Дальше все меньше преград,
Знакомый Финский залив,
Знакомый родной Ленинград.
На пристани Южного Буга
Волны бегут за кормой,
Историю вспомнили с другом,
Возвращались вместе домой.
Вечнозеленые пальмы,
Якорь касается дна,
Вспомнили порт Лас-Пальмас
За бутылкой сухого вина.

БАТЬКА МАХНО

Суровый московский острог,
Нашита тюремная бирка,
Со всех принимает дорог
В казематы свои Бутырка.
Молодой арестант Махно
Через частые очень решетки
Смотрел на Москву в окно,
В руках – черные четки.
Порхает над снегом снегирь,
Короткий день января,
Ждет арестанта Сибирь,
Слава ждет бунтаря.
Армию водит свою,
Сабель заточенных свист,
Следующая страница