Не сочтите только что сказанное мной за отрадненское высокомерие, дорогие насельники остальных упомянутых тут станиц, — это не так. Если бы вы могли знать, как пылко и горячо люблю я исхоженный с мальчишеских лет весь наш приткнувшийся к подножию двуглавого Эльбруса закубанский куток с его живописной долиною по Урупу, с плоскими холмами и крутыми катавалами, упрямо взбирающимися по обе стороны от неё на водораздельные хребтины Лабы и Большого Зеленчука… Уже достаточно много по белу свету поездивший, я твёрдо знаю, что мало найдётся на земле мест красивее наших, богаче и щедрее наших и, всё чаще думается мне, — беспризорнее.
В середине прошлого века это был один из самых мощных русских форпостов на Кавказе: детство моё прошло под рассказы прабабушки Татьяны Алексеевны о стародавних временах, когда «девок», идущих по воду на Уруп, непременно сопровождала команда пеших солдат, а то и «казаки верхами» — иначе могли украсть. После большой, сплотившей нас всех войны и общей над немцами победы рассказы эти казались нам, взраставшим под «солнцем сталинской конституции» комсомольцам, как бы не очень приличными: ясное дело, что во времена седой старины случалось всякое. Кто прошлое помянет — тому глаз долой!
Но с нами произошло худшее, что только могло произойти: мы прошлое забыли.
Вслед за первою войной, за «германской», вслед за братоубийственной гражданскою, за беспощадным и целенаправленным истреблением времён расказачивания-раскулачивания и всеобщим голодом тридцать третьего года жертвенная Отечественная стала последним, унесшим работников да защитников нашего Предгорья жестоким укосом.
Может, замкнулся некий очередной круг возмездия в наших от века неспокойных краях? Бесславно заканчивается великая миссия России на Кавказе вообще?.. Или издавна привыкшее к дальним отзвукам боя чуткое ухо горцев снова насторожил некий словно из тьмы веков доносящийся древний зов, который на этот раз может стать предвестником трагической вселенской подвижки ведущейся всё пока тихим сапом третьей войны?
Так, нет ли — наш предгорный форпост давно уже сдан, и лишь неписанные правила мародёрства не позволяют новым аульским да городским, всё якобы чеченским абрекам разбойничать днём: по наводке старых станичных хитрованов, в районном масштабе часто весьма высокопоставленных, грабят и угоняют скот пока только ночью.
На уникальной минеральной водичке, уже разведанные запасы которой куда больше чем на знаменитых Кавминводах, на горячих, как кипяток, подземных водах — термальных, среди редчайших лекарственных трав и реликтовых кустарников предальпийских лугов, где пастись бы тучным стадам и табунам выгуливаться, оцепенел наш Богом забытый угол в похмельно-тяжкой дремоте, в страхе и в нищете. Мёртвая вода давно тут сделала своё дело, а живою, за которой только нагнись, никто так и не возьмётся братьев и сестёр своих окропить… На кого всё надеемся? Чего ещё ждём?