– Ты лжешь! Мой отец самый храбрый! И я отомщу за него!
– Вот как? Гм. Что ж, я приму это к сведению. Отведите их обратно.
Когда за арестованными захлопнулась дверь, граф Тарен повернулся к Моэрту и сказал:
– Я вношу изменение в план. По-прежнему тайно ты вывозишь их к моему замку и продаешь большую часть хаммийцам. Не жадничай. Двух старух, которые им не нужны, отдаешь храмовникам. Пусть ими подавятся, – граф усмехнулся своей шутке. – А старших мальчишек отдашь не хаммийцам, а тоже храмовникам. Отдашь двух сыновей барона Фрастера, им шестнадцать и четырнадцать лет. Этого сопляка Венсана, ему четырнадцать. И… пожалуй, сына виконта Чавила.
– Но тому всего двенадцать лет.
– Зато он сын виконта.
– Но хаммийцы за сына виконта могут дать пять золотых. Да и за этих трех хорошо заплатят. Они же баронеты.
– Нет. Отдашь храмовникам. Эти уже большие. Остальных хаммийцы сумеют укротить. А этих… Особенно этого Венсана. Я не хочу рисковать. Они могут вернуться. Мне мстители не нужны. А от храмовников не возвращаются.
На следующее утро после неудачного налета на склад мясника Сашка отказался идти с ватагой Ловкача, задержавшись в притоне. Когда безрукий (Сашка упорно не хотел его звать Обрубком) поплелся к котлу с остатками еды, Сашка его остановил, принялся рукой доставать из котла маленькие остатки подгорелого мяса – разве такой мелочью наешься? – и стал кормить мальчика с рук. Безрукий ел и хмурился. Когда со скудным завтраком было покончено, тот, взглянув в Сашкины глаза, спросил:
– Почему?
Сашка не стал уточнять вопрос, он его понял.
– Если бы сейчас у тебя появилась возможность вернуться в прошлое, пошел в рабы или снова бы?.. – Сашка посмотрел на обрубки рук.
Мальчишка скосил глаза в сторону и задумался.
– Не знаю… Я так устал… Мне часто снятся сны, когда я с руками… – Глаза у мальчишки заблестели. – Не знаю… Нет! – уже жестче ответил он. – Не пошел бы!
– А я бы не смог. Не смог бы так, как ты. Мне ведь предлагали пойти в рабы. В домашние рабы. Те, кто предлагал, хорошие люди, мне было бы хорошо, но… я отказался, а потом долго жалел. Но и у тебя не жизнь. Я бы повесился. А… без рук… Значит, утопился бы.
– Зачем я тебе? Такой вонючий.
– Да, пахнет от тебя…
– Я полгода не мылся. Как мыться? Моюсь только летом в городской речке. Прямо в одежде.
– А как ты… ну, это самое… без рук?
– Наловчился, спустить штаны еще можно, а вот одеть. Бывает, по часу натягиваю и культями затягиваю.
– А если пропустить веревку, которую натягивать на крючок?
– Какой крючок?
– Его можно приделать на уровне груди, а веревку из штанов на нее натягивать.