Но как тут все объяснишь?
В жизни каждого из нас есть сокровенное, как бы стволовое начало и есть ответвления, есть побеги, среди которых, кажется иногда, много не только лишних, но, может быть, для дерева даже вредных…
Таким когда-то считали дружки мой давний побег из Москвы на сибирскую стройку… если быть точным и воспользоваться предосудительными нынче, полузабытыми терминами — на ударную комсомольскую стройку. Когда-то мне уже приходилось писать, как следовало потом за мной по пятам моё «ударное» прошлое: в доме творчества в тихих зимою Гаграх Юрий Павлович Казаков, которому понравились мои рассказы тех лет, наставлял меня: «Забудь это слово — Запсиб, и будешь хороший русский писатель…»
Забудешь тут, как же!
Кто в детстве о море не мечтал?.. После школы я собирался поступать в военно-морскую медицинскую академию, но на комиссии в военкомате вдруг обнаружилось: у меня — дальтонизм. Якобы не могу цвета различать… Пришлось о море забыть. Но через столько десятков лет вдруг сбылось: я на военном корабле! В дальнем морском походе. В роли журналиста, правда. Но, слава Богу: чем эта роль плоха?.. Целый день слоняюсь от кормы к носу, разговариваю с матросиками-первогодками: по поручению командира похода контр-адмирала Владимира Львовича Васюкова пытаюсь восполнить «дефицит общения», с которым, словно с заразной болезнью, прибыли на службу ребята из дальних, вымирающих нынче сел… С рабочих окраин малых сибирских городов, где тоже мало разговаривают: если что, сразу — в морду…
Благополучных детишек среди морячков, считай, нет. Как и вообще нынче — в армии: откупают родители.
Между разговорами с морячками, нет-нет и приткнусь к офицерскому кружку: кап-раз, — два, — три наперебой вспоминали, как в Средиземном море еще недавно держали в страхе военные корабли «америкосов» — у этих «дефицит понимания», «дефицит сочувствия», а мне ли как раз их не понимать?.. Мне ли им не сочувствовать?
И вот оно: Черное море, Босфор, длинный галиполийский полуостров, на который высадили русских эмигрантов из офицерского корпуса, потом — «казачий» Лемнос… сама история!
Тем более для меня: кубанца… да что там Кубань, что казаки!
Когда прошли Босфор, позади остался Стамбул, из командирской рубки выглянул Васюков, позвал глазами к бортовым окулярам, где нет-нет, да баловали меня наблюдатели: давали иной раз всмотреться в берег.
— Отсюда ничего не увидите, — сказал с нарочитым сожалением. — Но в тридцати километрах справа по борту — то, что осталось от легендарной Трои… попробуйте представить. Почувствовать!..