Как-то в дни зимних каникул я пришел в цирк на Цветном с восьмилетним внуком Гаврюшей… Сначала посмотрели с ним, как управляется со своим арабом дядя Ирбек, потом, когда он закончил, Гаврюша угостил Асуана принесенной из дома морковкой, снял с него ногавки, подержал поводок, пока дядя Ирбек ненадолго отлучался: в общем, заработал право сперва посидеть в седле и проехаться потом до конюшни… Как такому джигиту не дать контрамарку?.. И добрый дядя Ирбек, конечно же, ее дал, в одном из проходов нам поставили два стула совсем рядышком с ареной, и сперва, конечно, мальчишка животик надорвал, как говорится, а в перерыве мы пошли в вестибюль, и там я подвел его к мемориальной табличке: «А ну-ка, что здесь?» На манер первоклашек он взялся читать нараспев: «22 июня 1941 года с манежа московского цирка на Цветном бульваре ансамбль донских казаков под руководством Михаила Туганова ушел добровольно на фронт Великой Отечественной войны. От Москвы до Берлина — такой их боевой путь».
Поскольку Гаврюша родился 9 мая, об этом дне он знал чуточку больше, чем другие мальчики в его возрасте, и теперь я сказал ему: «Знаешь, что надо бы тут еще дописать?.. Что в день Победы на своих лошадях эти казаки поднялись по ступенькам рейхстага и там уже вскинули вверх автоматы и устроили такой салют!»
В честь тех, кто до рейхстага не дошел: в том числе и в память о конниках из группы Алибека Кантемирова, сложивших головы под Москвой, в степях Украины или — уже в Польше.
В том, что род Кантемировых и действительно богатырский, убеж даешься, размышляя о джигитах, все больше и больше: и не только потому, что в нем были и настоящие силачи-пехлеваны вроде знаменитого Казбек-горы, Темирболата Канукова, циркового борца, при ведшего когда-то на арену основоположника династии профессиональных наездников — Алибека Тузаровича, не только потому, что в Болгарии и нынче кладут цветы на могилу подпоручика Николая Кантемирова, одного из самых почитаемых героев Шипки, вместе с остальными «братушками» многонациональной России освобождавших болгар от многовекового османского рабства. В народе, который умеет чтить доблесть, есть много других славных фамилий, но что меня всегда заставляло уважительно радоваться и по-хорошему завидовать Кантемировым — это постоянное ощущение ими той нравственной высоты, которой достигли их отец и мать, достигли лучшие из их предков, и которую ни в коем случае нельзя не то что сдавать — нельзя даже помыслить о сдаче!
Все последнее время Ирбек очень переживал за сына. Группа его уехала в Курск, где Маирбек собирался, наконец, показать свою уже обновленную, «самостоятельную» программу, но вместо этого осетинским наездникам пришлось другое показывать: кто где стоял и кто чем был занят, когда в цирке начался пожар… У всех отобрали паспорта, потекли тревожные дни ожидания: что там решат доблестные пожарники и родная милиция?