Вскоре мы с добрым моим землячком, нынешним болгарином, высадившийся в Тамани почти три столетия назад предок которого шашкой рубанул на спор по дубовому пню, но не расколол его, только жало притупил, оттого-то и стал Притупом, буквально вдвоём держали слишком горячего и «делового» Рубашкина… Стих он, наконец, когда ребята начали пробовать голоса, а когда они вместе спели первую, со слезами на глазах бросился к ним, закричал прерывающимся голосом:
— Господа, господа, где вы смогли взять ноты этих казацких песен?! Их можно купить у вас?
Не всё пока на нашей Руси продается, слава Богу, — не всё… Долго объясняли заезжей знаменитости, что с нотами не работают, всё собирали с живого голоса, но для него, так и быть, распишут ноты: в подарок…
Теперь, когда к нам приехали Скунцевы, я первым делом позвонил доброй знакомой Надежде Николаевне Яловой в станицу Бесстрашную: мол, примете нас с гостями?
Когда вот тоже соберусь написать о ней, эх!
Удалая джигитка, удачливая охотница, не один раз на лошади догонявшая волков, лихая шоферша — не только в этих делах, но в каждом, за какое возьмётся, сто очков вперед даст не то чтобы любому станичнику — вообще многим из отчаянных, умелых мужчин: дедова, говорит, закваска… С фронта вернулся без руки, хорошо, вернулся, отец, и ей пришлось не только ему сызмала помогать — помогать деду: и набивать патроны, и за убитыми утками вместо собачки плавать, а потом однажды на зорьке сели неподалеку богатым табунком гуси, глянула — а дед спит себе… И она тихонько из-под руки у него ружьё вынула, прицелилась и закрыла глаза: пальнула в стаю… думаю иногда: а, может, дедушка её как раз не дремал?..
Так внучку вымуштровать, как он! Так вышколить.
И как она её вышколила.
Жизнь.
Но первым делом мы заехали в дом культуры, где обычно собирался хор бесстрашненский… и опять за мной — должок, и — опять!
С краснодарской студией делали мы о нём передачу, я был в ней ведущим — «Земляки» наши дважды прошли потом по первой программе Центрального телевидения… А книжку вот обещал, да не написал: что ж ты, Леонтьич?..
Хор, в самом деле, уникальный: умерли последние два казака, женщины остались одни… Как ни теснил, как не пригнетал их мало что понимавший в кубанской старине заведующий отделом культуры Нышан Керселян, стояли «как скала»… помните эту кавказскую?
На завалах мы стояли как скала!..
Пуля жалила, жужжала как пчела…
Они и её поют: «Из-за леса, леса копья да мечи… Едет сотня казаков-усачей!»
Уехали навсегда от нас усачи, уехали…
Оставили их одних в нетопленом зале… хоть песни родные свои «покрычать», и то!