– Ладно, ночуйте, – нехотя сказал Силантий, оставив вопрос без ответа. – Только к нашим не приставать, по селу не блудить, водку не пить… Посуду с собой возьмите, у нас у каждого своя и ложка, и плошка… Как солнце зайдет, ложитесь и спите себе с Богом, а поутру уйдете. Вот, мой сын вас проводит…
Он повернулся к мужчине с «трехлинейкой»:
– Василий, отведи их в дом усопшей Пелагеи.
И, развернувшись, пошел восвояси. Остальные обитатели, оживленно судача, быстро разошлись по домам. Когда вездеход подъехал поближе и его пассажиры, собрав вещи, двинулись за Василием, поселок был пуст и казался вымершим, хотя из маленьких окошек за ними с любопытством наблюдали десятки пар глаз. Во дворах копошились куры, с лаем рвались с цепей большие лохматые псы. На пустыре возле хлева стояли трактор и семитонная прицеп-цистерна, выкрашенная почти облупившейся зеленой краской. «Такие были у нас в рабочем поселке», – отметил про себя Мончегоров.
Пустой дом находился в самом конце поселения, смотря восточным окном на приблизившуюся вплотную тайгу. Из соседней избушки вышла на крыльцо женщина в длинном черном платье, но, увидев незнакомцев, торопливо забежала обратно.
– Вот, ночуйте! – Василий широким жестом распахнул скрипучую дверь. Запора на ней не было.
В единственной комнате хотя царил нежилой дух, но, как ни странно, было убрано. Вдоль стен стояли две деревянные кровати. В углу находилась божница, на икону накинуто небольшое полотенце с вышивкой. В другом углу располагалась печь. У окна – кухонный стол, две табуретки, над столом висел шкафчик для посуды.
Карим занял одну кровать, Рустам – другую. «Шайке» пришлось разложить спальники на полу, впритык один к другому. Водитель постоял у двери, махнул рукой и ушел спать в вездеход. Мончегорову досталось место у двери. Он заметил, что челюсть у Тайги распухла еще больше, и напомнил Василию, что им нужен фельдшер. Тот издал неопределенный звук и ушел. Но через некоторое время вернулся с немолодой женщиной довольно крупного сложения в длинной черной юбке, белой кофте и белом платке.
– Вот, Ефросинья, она у нас лучше фельдшера лечит…
Целительница внимательно осмотрела всех маленькими цепкими глазами, подошла к Тайге, бесцеремонно взяла его за подбородок, осмотрела заметную припухлость под левым ухом, осторожно пощупала…
– Это он тебя так угостил? – Женщина кивнула на Рустама, чем вызвала всеобщее удивление. Откуда она может знать такие подробности?
– Нет, я сам упал, – с трудом ответил Тайга – рот у него уже еле-еле открывался.
– Хорошо только сустав выбил, а не сломал! – сказала Ефросинья. – Ну-ка, потерпи!