Когда все уехали, Елизавета Феодоровна, перекрестясь, сказала сестрам: «Очевидно, мы недостойны еще мученического венца». Но он был уже совсем близок.
Да, эти «гости» были пока не так глухи к христианской вере, и святости. Их православные корни оставались еще живы…
И разве нельзя назвать подвигом отказ Елизаветы Феодоровны в этой ситуации от всех предложений покинуть Россию и уехать за границу ? А они поступали, и не раз. То через шведского министра, то через русского крестьянина, навеки благодарного Матушке за спасение своей смертельно больной жены в больнице Марфо-Мариинской обители, то, уже при советской власти, — через германского посла Мирбаха. Но его она не приняла как представителя вражеской страны(!). В такой-то жуткой общей обстановке, с постоянной угрозой ее жизни — не огромное ли это было искушение? Тем более что до нее доходили сведения о возможном устройстве отъезда царской семьи. Насколько же велик был ее подвиг отказаться от заманчивой перспективы и возможности встречи с родными! Но вскоре ей стало известно об аресте царской семьи и последовавшей затем их отправке в Тобольск.
Елизавета Феодоровна вполне сознавала, что, отказавшись от предложения покинуть Россию, она остается на мученичество и что сама подписала себе смертный приговор. Но она не пала духом, пассивно ожидая конца, а продолжала заниматься управлением своей обителью, дорожа каждой минутой. Только средств для управления — продуктов, медикаментов, перевязочных материалов — становилось все меньше. Сестры готовы уже были использовать для этой цели простыни.
И все-таки в течение последних недель перед падением Временного правительства Марфо-Мариинская обитель стала настоящим Центром Милосердия, куда шли люди не только для того, чтобы получить тарелку супа или медицинскую помощь, но и с целью излить перед Елизаветой Феодоровной свою накопившуюся душевную боль. И она их принимала, выслушивала, говорила, утешала и укрепляла, напоминая о Священном Писании, ободряя и умиротворяя.
Но и этому близился конец. С 7 ноября 1917 года началось сокрушительное шествие безбожия.
«Карающий меч» был сначала направлен на царскую семью. Поэтому первое время новой власти было не до княгини Елизаветы и ее обители. Но обстановка террора на сей раз побудила ее к мерам предосторожности. Она любила и берегла своих сестер и запретила им выходить на улицу.
Бывшие покровители и доброжелатели из состоятельного класса теперь боялись к ней обращаться. Вокруг Елизаветы Феодоровны образовалась пустота. Вынужденное сидение угнетало ее, но установленный в обители распорядок оставался прежним. Отец Митрофан не оставлял сестер и ежедневно служил литургию, продолжая еще собирать молящихся по воскресным и праздничным дням.