Братскую ГЭС называют жемчужиной энергетики, так пусть же КДФ будет жемчужиной образования!
— Ура! — как одно целое выдохнул класс.
— Кстати, ребята, — вдруг повзрослел Козорез, — учёба будет главным козырем в борьбе за нашу неприкосновенность. У них просто не будет повода трогать нас. Не уступим ни одного нашего соклассника, ни одной фамилии из КДФ.
— Да! — единодушно ответил класс.
— Если нас приказом насильно переведут всё же в старые школы, мы будем продолжать ходить в эту школу, в этот класс, да?
— Да!
— Отлично! Но предупреждаю: это будет настоящая борьба, а не чехарда в школьном коридоре. Именно поэтому мы не имеем права никого силком втягивать в эту борьбу. Только принцип добровольности!
Кто хочет — остаётся, кто не хочет — свободен, дверь открыта, мы никого не держим. Прошу всех взвесить мои слова и сейчас же решить, кто на какой стороне баррикады. На размышление даю полминуты, нет, дело серьёзное — целую минуту! — Генка по–взрослому дёрнул кистью левой руки, высвобождая запястье из манжеты и открывая большие, сверкающие ободом часы. — Три! Два! Один! Отсчёт пошёл! Тех, кто не разделяет наших взглядов, прошу спокойно, без паники выйти.
Бесшумно поднялась Лена Гадина, встряхнула большой полиэтиленовой сумкой и молча без оглядки вышла.
— Так, одна гадина уползла, — безжалостно констатировал кто–то из пацанов. — Кто следующий гад?
— Отставить! — крикнул Генка так, чтобы его расслышала только что скрывшаяся за дверью девочка.
— Не смейте никого оскорблять, уход — дело добровольное! Никаких упрёков и тем более угроз. А в общем–то жаль, конечно. Невосполнимая потеря. Какая потрясающая фамилия, может быть, фамилия номер один!.. Что ж, проглотим обиду и мужественно перенесём утрату.
— Кто ещё? — голос Козореза посуровел и взгляд потяжелел. — Нет больше желающих уйти?
— Есть! — как выстрел грянуло с задней парты.
Поднялся и, заплетая ноги, в межрядный проход выступил Петя Кукарек.
— Я! Я ухожу!
— Почему? — пискнул девичий голосок.
Но председатель осадил:
— Отставить подобные вопросы! Повторяю: уход — дело добровольное.
— Нет, я отвечу, — огрызнулся Кукарек, — я отвечу! Не понимаю, чему вы радуетесь! Да мне тошно от этого вашего КДФ! Это же зоопарк, лягушатник, гадюшник! Пустите меня отсюда! Прочь! На свежий воздух, где нет ни дурацких фамилий, ни прозвищ! Увы, я знаю, что меня, как и моего отца, всю жизнь будут обзывать Кукареку или Петя–Петушок. Из–за этой проклятой фамилии в нашей семье все беды и неприятности. Мама ушла от нас, отец давно должен был стать мэром города. Но разве могут назначить мэром человека с фамилией Кукарек? Теперь вот я маюсь. С садика началось, продолжается в школе! Пустите меня! — Кукарек метнулся по проходу, но у председательского стола притормозил и сделал вроде бы оправдательное заявление: