Андрей зашел в гримерную, налил в стакан водки, залпом выпил, взял шарф и замотал горло – он вдруг почувствовал, что очень сильно озяб. Он ждал, что вот-вот закончится анастезия, подаренная музыкой, и жить снова станет невыносимо. Но удивительно – боль не возвращалась. Было только ужасно холодно. Но минут через десять ему показалось, что алкоголь немного согрел. А еще спустя какое-то время в гримерную влетела счастливая Настя, сжимая внушительную пачку купюр.
– Андрюша, смотри, сколько он заплатил за четыре песни – одну все-таки пришлось добавить. Вот жадюга!
– Ты прирожденный бизнесмен, – немного жалко улыбнулся Железнов. – Спасибо.
– Да за что же! Я и все остальные загоню! – затараторила воодушевленная своей победой Настя.
– Загони, – кивнул Андрей. – У тебя действительно талант, с этим, как говорится, не поспоришь.
– Да лучше меня никто не мог продать неликвид или брак какой-то! – воскликнула Настя и осеклась. – Извини, я не то хотела сказать…
– Почему же «не то». Раньше за мои песенки никто и копейки не предлагал. Никто даже не подозревал об их существовании. Вернее, почти никто. А ты, Настюха, загнала их за секунду. Да еще и самому Саве. Браво! Директор!
– Знаешь что, Андрюша, – взгляд ее бирюзовых глаз вдруг приобрел неприятный болотный оттенок. – Если ты хочешь, то я буду заниматься твоими делами, коль уж назвалась директором. Но ты мне кое-что должен пообещать.
– Все что угодно, – кивнул Железнов, плеснул еще водки и поднял стакан. – За победу, директор!
– Пока я работаю с тобой, обещай мне, что ты больше не будешь запираться в сортире с проститутками. Все в ресторане, от директора до посудомойки, в курсе, как ты девицу толстую туда затащил. Эта была первая история, которую мне здесь рассказали. Как сидели вы там часа три. Потом она вышла – платье перекошено, помада размазана. И ты какой-то странный, не в себе – то ли пьяный, то ли обкуренный. Я, конечно, понимаю, что ты музыкант, натура творческая и все такое. – Она помахала перед ним пачкой купюр, как будто хотела ударить по носу.
– Это не то, о чем ты подумала, – пробормотал Андрей, которому захотелось вырвать из рук торжествующей Насти эти проклятые деньги, порвать их на мелкие кусочки и бросить ей прямо в лицо. На него накатил приступ бешенства такой силы, что он даже почувствовал в носу запах крови.
– И пить больше не надо, – не почувствовала опасности Настя. – Смотри, как покраснел – наверное, давление поднялось.
За пятнадцать лет их совместной жизни Настя так и не научилась чувствовать опасность. Она никогда и никого не боялась. Многие считали Настю Железнову женщиной деловой, но не чуткой. Действительно, Настя не брезговала никакими средствами для достижения цели. Поэтому Андрей всегда с удовольствием предоставлял ей возможность делать самую неприятную часть работы – торговаться с артистами, продавая им песни, ругаться с владельцами студий. А когда у Андрея Железнова появились собственные продюсерские проекты и одна из лучших в стране музыкальных студий, то именно Настя взяла на себя решение всех «нетворческих» вопросов – кому из девушек можно рожать, а кого пора выгнать, так сказать, в связи с потерей товарного вида, или, например, что делать с талантливым, но сильно пьющим музыкантом. Настя Железнова любила мужа и с радостью была для него и опорой, и помощницей, и другом. Она согласилась бы стать даже преступницей, если бы он об этом ее попросил. Настя никогда не говорила Андрею о своих чувствах. Но ей было даже странно представить, что когда-то она его не знала. Вся ее жизнь до встречи с Андреем казалась Насте размытой и бесполезной. Наверное, именно поэтому их брак, внешне похожий на деловое партнерство, был так успешен.