Но и тут Зарнигяр-ханум не подняла затуманенных слезами глаз. Оправив на голове келагай, она спустилась с веранды и неуверенной походкой, словно не зная и не думая куда, по тропинке побрела к Куре.
Солнце уже высоко поднялось над землей. Туман, плывший с вечера над долиной реки, рассеялся. К тому же на рассвете прыснул небольшой дождик и еще больше освежил землю. Он оставил на пыльной дороге темные крапинки, а на траве тяжелые блестящие капли.
Кура местами, урча, подмывала и подрывала крутой высокий обрыв, весь испещренный черными норками ласточкиных гнезд, местами расплескивалась по отмели и даже образовывала тихие, почти не текучие, мелкие рукава. На таких отмелях кипела жизнь. Женщины стирали белье, ребятишки бегали голяком, высоко разбрызгивая воду, подростки громко кричали, загоняя в реку бойволиц, ласточки, растревоженные этими криками, носились во множестве, так и сяк перечерчивая воздух черными линиями своего полета.
Зарнигяр-ханум шла как сонная и только временами беззвучно повторяла про себя: "Как же я перенесу это горе? У кого мне просить помощи? Кто утешит и кто спасет меня?" Она проплакала всю ночь, и глаза ее распухли. Ресницы слипались, а в ушах стоял шум.
Кура текла, облизывая подножие леса, серые песчаные берега, то, изгибаясь, окружала кустарник, или, вдруг разделясь на несколько рукавов, кружила между островками, и, вдруг круто поворотив, неслась прямо на этот берег. Женщина не знала, куда идет. Лишь бы идти, лишь бы подальше уйти от своего дома, лишь бы забыться хоть на минуту, не помнить о горе, нагрянувшем на нее.
Но это-то и было труднее всего. Ноги машинально передвигались по земле, подводя Зарнигяр-ханум все ближе с реке, а в мыслях было все одно и то же - острое, свежее, горячее горе.
Не заметив, как дошла до края обрыва, она шагнула бы и еще, но от легкого сотрясения почвы камень сорвался с места и с шумом шлепнулся в воду. Еще бы мгновение, и точно так же полетела бы вниз вместе с комьями земли сама Зарнигяр-ханум.
Сорвавшийся камень привел ее в чувство. Услышав шум и плеск, она невольно отшатнулась назад, а потом уже осторожно взглянула вниз. Внизу у подножия отвесного обрыва, то бурля и завихряясь, то вздуваясь буграми, то проваливаясь в воронки, текла мутная, бурная Кура. Омыв глинистую землю и всю облизав ее, мчалась дальше еще мутнее и яростнее, чем была.
"Чуть-чуть мои дети не остались сиротами, - подумала Зарнигяр-ханум, благодаренье богу, что предостерег..."
Однако в следующую минуту мрачные горькие мысли снова нахлынули на нее. Снова затуманившимся взглядом она поглядела на широкую воду Куры и на далекий берег Куры и еще дальше за Куру, в весенние синеватые дали.