– Но они мне сказали…
– Но ты слышишь только то, что хочешь услышать! Уй, да ты прямо как заноза в крупе! – Пич вздохнула от облегчения, наконец-то высказав наболевшее. Вышло грубовато, но эта мелкая, похоже, была не просто избалованной: она крайне избирательно воспринимала всё, что ей говорили. – Очнись, призрак! Ты не в какой-то… волшебной стране! Ты в Эквестрии, худшей выгребной яме на свете!
Пуппи шагнула назад, испугавшись бранившей её полуразложившейся пони… а может быть, в страхе перед правдой в её словах.
– Н… н… но…
Пич топнула копытом:
– Прекрати изображать наивного жеребёнка! Ты такое же чудовище, как и мы! Перестань притворяться! Сейчас же!
Малышка попятилась, упала на задние ноги и попыталась закрыть копытцами лицо:
– Пожалуйста, пожалуйста, не надо! Я буду хорошей!
– Я не хочу, чтоб ты была хорошей! Я хочу, чтобы ты ОЧНУЛАСЬ! – Пони-гуль снова топнула, подчёркивая последнее слово.
Софт Эйр положил копыто на плечо Пич:
– Пожалуйста, успокойся. Я думаю, она не притворяется; не надо на неё так срываться.
Пони-гуль сбросила копыто Эйра:
– Ей две сотни лет, как она может быть такой наивной? Или она отсталая? По-моему, она просто играет с нами, и нам следует…
Пич запнулась, услышав протяжный, тоскливый плач. На секунду она словно вернулась в тот день из своего детства, когда случайно заперла себя в подвале, и никто не хватился её до самой ночи. Она вспомнила, как страшно было думать, что о ней все забыли, и чувство одиночества, и те скрипучие бочки… Пич тогда чуть не сорвала голос, пока звала на помощь, но была середина дня, и её никто не слышал. Её переполнило чувство вины: она поняла, что Пуппи действительно не притворялась.
Взгляды всех гулей устремились к малышке в жёлтом; её долгие подвывания звучали почти сверхъестественно – каждый пони в лагере почувствовал себя словно в ночном кошмаре. Может быть, дело было в том, что они привыкли к одичавшим гулям, но впервые за многие десятилетия слышали жеребячий плач. Даже Сэнд Бокс поколебался секунду, но потом подошёл к Пуппи и обнял её.
– К… какого хрена она делает? Этот звук… – Пич пошатывалась, едва не валясь с копыт.
– Я думаю, ты довела её до слёз, – ровным тоном ответил Софт Эйр. – Что ж, зато теперь её будет проще убедить в том, что мы плохие парни, верно? Отлично сработано.
– Ох, ради всего святого, пусть она замолчит! – взмолился какой-то пони в оранжевой каске. – Я собственных мыслей не слышу!
Сэнд Бокс продолжал обнимать жеребёнка, пока её всхлипывания понемногу не затихли, в конце концов сменившись еле слышными бессвязными извинениями.