– В Америке, – моя фраза прозвучала как легкий щелчок по носу некультурной даме, но эффект я сгладила тысячной купюрой, которую ненавязчиво положила перед ней на тот же самый журнал.
– О, тогда ладно! Вы посидите, пойду узнаю, что там и как, – совершенно другим – мягким и ласковым – голосом произнесла она.
Мне с трудом удалось уговорить Бруклина притормозить в коридоре. Он рвался дальше, чтобы немедленно обнять и Тоню, и Виктора, но с нашими больничными порядками необходимо было мириться. Не хватало, чтобы опять вызвали полицию из-за дебоша в общественном месте.
– Евгения, вы тут? – Антон Аркадьевич остановился напротив дивана, на котором мы сидели.
– Да, приехали выяснить про наших знакомых.
– Что сказать, Астонова пришла в себя, если абсцесса не будет, завтра переведем в палату интенсивной терапии. С Галыгиным ситуация несколько иная – большая кровопотеря. На поправку пойдет гораздо медленнее.
– Это не страшно, главное, что пойдет? – полувопросительно-полуутвердительно сказала я.
– Будем надеяться. Но к ним сейчас нельзя, они в реанимации.
– Мы уже выяснили, – я кивнула на стол, за которым сидела медсестра.
– Приходите завтра, – предложил Венедиктов.
– Это конечно, а сегодня никак нельзя? – вступил в разговор Бруклин. – Мы бы вас отблагодарили.
С минуту главврач колебался, американец, от которого не утаился эпизод с тысячной купюрой, выданной мною медсестре, вдруг выпалил:
– Мы оплатим этот визит! – Он потянулся к внутреннему карману куртки.
– Евгения, вы что это мне взятку, что ли, предлагаете? – усмехнулся Антон Аркадьевич.
– Нет, конечно, просто… – Я замялась, так как ситуация была двусмысленная, быстрое объяснение никак не приходило в мою усталую голову.
– Просто… просто… все у вас просто, двух людей ранили, а вы тут лопочете какой-то бред! – произнес он негромко. – Оставили девочку под дверью, а сами в кусты, вот где ужас!
– Все не так, мы же убедились, что ею занялись доктора, – попытался было оправдаться Джордж.
– Я для справки вам поясню, что людей без медицинского полиса мы оперировать бесплатно не имеем права. Но я давал клятву, да и просто поступить иначе не мог. Вашу Антонину нужно было спасать, вот и все, а вы тут со своими деньгами… Эх, – махнул он рукой. – У больницы есть резерв, но он маленький, а больных много. Вы вот что: если хотите деньгами сорить, лучше нам на счет перечислите, я закрою документами эту операцию, и вопросов не будет.
Доктор говорил сбивчиво, но смысл я уловила. Венедиктову был противен сам факт разговора о деньгах. Встречались в наших краях и такие, как он, – врачи от бога, альтруисты, призвание которых – лечить. Но, будучи главврачом, он был вынужден заниматься бумажной волокитой, вот почему и приходил в раздражение.